Если нам хочется получить ответы на вопросы о размерах, структуре и возрасте Вселенной, то у нас есть два выхода: либо долго рассуждать, пока позволяет воображение, либо заниматься научными исследованиями. Может ли «Бог» стать единственным ответом?

Откуда же взялось всё сущее? Пожалуй, это единственная тайна мироздания, которая заставляет человека постоянно пребывать в изумлении и побуждает с замиранием сердца искать ответ, выдвигая разнообразные гипотезы. Всё, что мы видим здесь на Земле, всё, что можно наблюдать на других планетах, в скоплениях звезд и галактик, – всё это настолько необъятно и безгранично, что способно внушать благоговейный трепет. И всё же, ответ на вопрос о происхождении всего сущего сокрыт от человека. Если же нам, все-таки, захочется получить ответы на интересующие нас вопросы, например, о размерах, структуре и возрасте Вселенной, то у нас есть два выхода: либо долго рассуждать до тех пор, пока позволяет воображение, либо заниматься научными исследованиями и устремиться к поиску ответа, опираясь на данные, полученные при изучении Вселенной.

То, что в наши время называется «научными исследованиями», в прошлом на протяжении довольно долгого времени по большому счету было ограниченным и примитивным, а ответы, получаемые на самые важные философские вопросы, не анализировались с необходимой тщательностью. Подчас ответы выстраивались на основе бездоказательных утверждений и вымыслов. Однако в наше время именно научный подход позволяет нам ближе подобраться к постижению реальности. Но не обделяем ли мы сами себя, недооценивая результаты, добытые наукой? Что именно имел в виду Дэн Петкунас (Dan Petkunas), когда задал следующий вопрос: «Почему астрофизики не обращают внимания на саму возможность существования Бога? Имеются ли у них какие-либо доказательства, исключающие существование Бога?»

Ответ на второй вопрос, конечно же, такой: «доказательств нет». А на первый вопрос? С ним сложнее. Давайте разберемся.

У нас подчас возникают вопросы, ответы на которые отнюдь не очевидны. Список подобных вопросов практически бесконечен. Сюда же относятся в том числе и некоторые из числа самых судьбоносных вопросов, над которыми ломает голову человечество, например:

— Откуда появились люди?

— Из чего состоит человек, из каких первоэлементов?

— Насколько велика планета Земля и как она возникла?

— Одинаков ли возраст Земли и Солнца, или же что-то из них старше?

— Существуют ли во Вселенной «другие планеты вроде Земли», вращающиеся вокруг «других Солнц»?

— Сколь далеко простирается космическое пространство: бесконечно оно или конечно, или же вовсе замыкается, зацикливается, на самом себе?

— Существовала ли Вселенная вечно или же существовал некий момент мировой истории, когда планета Земля вдруг возникла из небытия?

И так далее, и тому подобное. Человечество будет и далее задаваться судьбоносными вопросами, покуда оно вообще будет способно их задавать. На первый взгляд на каждый из вопросов есть множество ответов – вполне возможных и убедительных. Однако человек полагает, что на каждый из них все-таки может быть дан некий единственный «правильный» ответ.

Вот именно эта особенность (т.е. стремление получить единственно верный ответ на вопрос, подобный вышеупомянутым) отличает научное исследование. Правда, мы можем рассуждать о большей или меньшей правдоподобности ответов, выдвигать гипотезы в их поддержку, аргументировать, или же наоборот – относиться к ним скептически, не одобрять их, побуждая других верить так же, как и мы. Именно так человечество и действовало на протяжении тысячелетий, с незапамятных времен.

Однако, как это считается в научной сфере, поиск ответа на вопрос путем выдвижения гипотез — это всего лишь начало. Как определить, что некий вопрос исследуется именно с помощью научного подхода? При использовании научного подхода необходимо сначала выяснить, каковы будут наблюдаемые, измеримые последствия, полученные в результате использования данной конкретной гипотезы, а затем подвергнуть их проверке.

Идея проверяемости – это когда сама Природа берется решать вопрос, подразумевающий наличие множества возможных исходов. Именно проверяемость отличает науку от «ненауки».

Например, если мы утверждаем, что тело падает на Землю, то мы должны иметь возможность проделать этот эксперимент с падением тела в абсолютно любом месте нашей планеты, т.е. отпустить тело и наблюдать, как оно будет падать на Землю. Однако как только мы удалимся на достаточно далекое расстояние от Земли (достаточно далекое – это значит настолько далекое, чтобы гравитационная сила нашей планеты не была доминирующей силой, действующей на тело), то мы увидим, что тело ведет себя совсем по-другому. Следовательно, с научной точки зрения, нам необходимо сделать следующий вывод: утверждение о том, что «Земля является “естественным” домом для физических тел», не следует рассматривать в качестве достоверной научной интерпретации данных. С помощью экспериментов, наблюдений и измерений мы можем опровергнуть, или «фальсифицировать» гипотезу, не выдерживающую научной проверки [здесь имеется в виду критерий «опровержимости», или «фальсифицируемости», гипотезы, выдвинутый К.Поппером – прим.перев.].

Однако если мы скажем, что физические тела падают из-за того, что вообще все объекты во Вселенной, обладающие массой, действуют друг на друга посредством некоей невидимой, притягивающей, гравитационной силы, то эта гипотеза окажется в научном смысле намного более плодотворной. Почему? Потому что она дает нам возможность экспериментировать с объектами различной массы и вычислять изменение расстояний между телами, а также их скорость и ускорение, в зависимости от времени. Словом, теперь мы можем для произвольных тел, расположенных в разных точках пространства, измерять силу, с которой они действуют друг на друга. То есть, отныне мы получаем возможность проводить разного рода исследования, в том числе – устраивать наземные эксперименты на Земле, наблюдать за различными объектами Вселенной. Почти для всех из них предсказания, полученные на основе гипотезы, будут в точности соответствовать тому, что вы наблюдали и/или измеряли в ходе своих экспериментов.

Означает ли это, что мы теперь можем сделать однозначный вывод, что «все телá падают из-за того, что все крупные объекты гравитационно воздействуют друг на друга?»

Не совсем так. Наука – это, конечно же, очень мощный инструмент, однако с точки зрения науки ни об одной гипотезе нельзя сказать, что она истинна или ложна в абсолютном смысле. Вместо этого, научный подход говорит следующее: об истинности либо ложности гипотезы можно говорить только в том случае, когда она рассматривается не в абсолютных, а в относительных, конкретных физических условиях. Утверждение о том, что все массивные телá оказывают гравитационное воздействие друг на друга, является краеугольным камнем теории тяготения Ньютона, которая очень хорошо объясняет самые разные физические явления, например: падение тела на земную поверхность, движение небесных тел в Солнечной системе и за ее пределами и т.п.

Однако теория всемирного тяготения Ньютона работает не везде. Есть множество физических явлений, когда теория Ньютона дает неверные ответы, не согласующиеся с наблюдениями. Если бы ньютоновская теория была всегда и везде верна, то орбита планеты Меркурий не испытывала бы прецессионного движения, наблюдаемого астрономами. Если бы теория всемирного тяготения Ньютона была верна в абсолютном смысле, то в этом случае часы, установленные на разных высотах, не стали бы показывать разное время. Если бы теория Ньютона была бы всегда верна, то в этом случае объекты, не обладающие массой (например, световые волны), не стали бы «искривляться» вблизи тел, обладающих гигантской массой.

Но вопреки теории Ньютона все вышеупомянутые явления как раз наблюдаются: орбита Меркурия действительно прецессирует, причем на гораздо бóльшую величину, чем предсказывает теория всемирного тяготения Ньютона; часы на разных высотах действительно идут с разной скоростью, и разницу между скоростями, с которой они идут, нельзя объяснить исключительно с помощью специальной теории относительности и относительными скоростями этих двух часов. А свет, который не имеет массы, искривляется телами, обладающими гигантской массой и расположенными в Солнечной системе или же в космическом пространстве за ее пределами.

Почему?

Теория всемирного тяготения Ньютона очень хорошо объясняет широкий диапазон явлений. Однако в то же время в некоторых экспериментах мы не видим согласованности между наблюдаемыми явлениями и предсказаниями, сделанными теорией Ньютона. Как это понимать?

С научной точки зрения эта новость на самом деле замечательна, поскольку она дает нам прекрасную возможность продвинуться вперед. Если мы видим, что какая-либо научная теория (особенно та, которая считалась успешной) не способна сделать предсказания, которые бы согласовались и с наблюдениями и с экспериментом, то для ученых это служит сигналом о том, что данная теория достигла своего потолка – предела своей применимости. И вот здесь мы выходим за рамки применимости данной научной теории – теперь нам понадобится некая более свежая, более эффективная и более универсальная теория, которая придет на смену предыдущей.

Вернемся, например, к теории тяготения Ньютона. На смену ей в качестве потенциальных преемников готовы были прийти немало конкурирующих гипотез. И это хорошо, поскольку каждая новая гипотеза, выдвинутая учеными, давала теоретические предсказания, которые позволяли проверять и анализировать суть различных физических явлений.

В итоге ученые взяли на вооружение общую теорию относительности (ОТО) Альберта Эйнштейна. Она пришла на смену ньютоновским представлениям об универсализме силы гравитации, действующей между всеми достаточно массивными телами. Согласно ОТО, пространство и время представляют собой некую материальную структуру (так называемое пространство-время), причем непременным элементом этой структуры является не только масса, но и энергия всех возможных видов. Кроме того, все объекты (и обладающие и не обладающие массой) будут перемещаться в этом искривленном пространстве-времени, причем движение этих объектов определяется кривизной пространства-времени.

И подобный подход выдержал испытание временем: он подтвердился в ходе экспериментов с атомными часами, измеряющими время с точностью до аттосекунды [аттосекунда — одна миллиардная миллиардной доли секунды – прим. перев.], астрономических наблюдений за пульсарами и гравитационными волнами, уносящими энергию от сливающихся черных дыр, а также во многих других наблюдениях. При всех экспериментальных проверках, когда речь заходит о гравитации, теория Эйнштейна остается верной.

В основе всех научных теорий лежит один и тот же подход, который мы проиллюстрировали на примере гравитации: мы можем создать модель окружающей нас реальности, но эта модель хороша ровно настолько, насколько хороша экспериментальная проверка, подтверждающая правильность этой модели. Данная теория считается достоверной до тех пор, пока ее предсказания согласуются с результатами экспериментов/наблюдений. Если же результаты экспериментов/наблюдений расходятся с теоретическими данными, то данная теория перестает быть достоверной, и следовательно, нам необходимо создать новую, более совершенную теорию.

Как будет выглядеть эта новая, более совершенная теория?

Для того, чтобы старую теорию, которая перестала давать правильные результаты, заменить новой теорией, эта новая теория должна соответствовать следующим трем требованиям.

1. Новая теория должна воспроизводить все положительные результаты старой; в тех случаях, когда старая теория давала правильные предсказания, новая теория должна давать не менее удовлетворительные предсказания.
2. Новая теория должна объяснять и те явления, которые предыдущая теория объяснить не смогла. Это скорее не предсказание, а объяснение постфактум. Однако данные наблюдений, которые загнали в тупик старую теорию (поскольку она не смогла их объяснить), должны быть хорошо объяснены с помощью новой теории.
3. И, возможно, самое главное: новая теория должна делать новые предсказания, которые никогда ранее не делались, при этом, они должны с точки зрения количественных показателей отличаются от старой теории.

И только в том случае, если предлагаемая новая теория удовлетворяет сразу трем вышеупомянутым весьма существенным препятствиям, можно надеяться, что вокруг нее сложится научный консенсус и ее одобрит научный мир – именно в этом случае данная теория станет «отправной точкой по умолчанию» для всех будущих научных исследований.

Именно так работает наука, таковые ее основы, идет ли речь об исследовании мельчайших субатомных частиц или же о гигантских структурах, расположенных в наблюдаемой Вселенной. Именно по этой причине в научной дискуссии вопрос о существовании Бога не поднимается, поскольку это в корне противоречит научному процессу.

В основе научного подхода лежит следующая идея: истинные представления о Вселенной — или, по крайней мере, те приближения к «истине», которых мы сможем достичь, — лучше всего раскрываются в процессе научного исследования Вселенной; ответы, которые мы получаем в ходе наших научных исследований, должны нам помочь нарисовать картину истинной реальности.

Обращение к Богу (или же, в более общем смысле – обращение к Сверхъестественному) равносильно отказу от естественного объяснения явлений, наблюдаемых во Вселенной. Тот факт, что законы природы кажутся настолько стабильными:

— в любой момент времени;

— в любой точке Вселенной;

— при любых температурах и энергетических интервалах;

— независимо от того, как мы ставили наши эксперименты

показывает нам, что научный поиск ни при каких обстоятельствах не достигает абсолютного предела.

Если вы занимаетесь астрофизикой, то было бы неверно утверждать, что астрофизики не рассматривают возможность существования Бога. На самом деле, неверно утверждать даже то, что астрофизики не рассматривают возможность того, что Бог играет активную роль в созидании Вселенной. Однако в астрофизике, как и в науке вообще, мы пытаемся объяснить Вселенную с помощью законов природы – посредством законов, отношений, взаимосвязей, теорий, моделей, а также путем сравнения предсказаний, которые предлагает теория, с данными экспериментов, измерений и наблюдений.

Причина, по которой Бог практически не упоминается в научной литературе, заключается в следующем: если нам нужно объяснить те явления, которые мы можем наблюдать и измерять, то нам вполне достаточно получить, так сказать, «материалистические» объяснения, т.е. объяснения, обращающиеся к материальному миру. Но если бы мы нашли доказательства какого-то сверхъестественного вмешательства в нашу экспериментальную аппаратуру или же какие-нибудь данные наблюдений (это единственное, что мы можем измерить количественно), то такое открытие оказалось бы революционным.

Однако на данный момент пресловутые «материалистические» объяснения отлично справляются со своей задачей – они хорошо объясняют всевозможные явления, которые не только предшествовали Большому взрыву, но также происходили и продолжают происходить после него вплоть до сего дня. Вопрос о существовании Бога остается тем вопросом, который пока что не проверен астрофизическими методами. Однако все специалисты в области астрофизики, пытающиеся дать «материалистическое» объяснение каждому физическому явлению, наблюдаемому во Вселенной, должны признать, что все эти попытки могут потерпеть неудачу. Но пока что научный подход работает. И мы окажем себе медвежью услугу, если его отбросим. Именно по этой причине ученые-астрофизики не рассматривают Бога как ключ к пониманию наблюдаемых явлений – нет-нет, совсем не потому, что это невозможно, а всего лишь по той причине, что научное исследование как таковое остается на сегодняшний день наиболее эффективным инструментом, помогающим человеку раскрывать физических законы, управляющие Вселенной!

Оригинал earth-chronicles.ru