Какой правовой статус имеют частные военные компании в других странах? Почему американское законодательство – это пример жёсткого регулирования? Кто регулирует деятельность ЧВК в Великобритании? Когда и где появилась первая подобная компания? Сохранили ли ЧВК элемент романтизма или это просто бизнес? Об этом Фёдор Лукьянов поговорил с Марией Небольсиной в интервью для программы «Международное обозрение».

– Обсудим феномен частных военных компаний. На слуху они двадцать лет – с момента вторжения США в Ирак. Я так понимаю, что название ЧВК – это фольклор. А есть ли более корректное правовое определение?

– Да, существует более точное определение. «Частная военная компания», действительно, – такое общепринятое понятие. Определение этому явлению дано в докладе Энрике Бальестероса, специального докладчика Комиссии ООН по правам человека по вопросам использования наёмников. Бальестерос назвал этот феномен – «частная компания в сфере безопасности»; и дал расширенное определение – частная компания в сфере безопасности, военного консалтинга, обучения и так далее. Это то, за что мы можем зацепиться, чтобы назвать этот феномен.   

В российской практике есть трудности перевода, потому что ни в американской, ни в какой любой другой законодательной практике не существует такого понятия, как «частная военная компания». То есть иностранные определения мы переводим на русский язык либо как «частная военная компания», либо как «частная военная охранная компания». И это сбивает с толку, потому как охранный компонент может быть разный. Наш перевод на русский язык – это не совсем сфера безопасности. Правильно было бы сказать – «частная военная компания в сфере безопасности». Безопасность – это целый комплекс мер, который как раз осуществляют такие компании.

– В Соединённый Штатах как это законодательно называется?

– Это называется «частный подрядчик в сфере безопасности» (“Private Security Contractor”) либо «частная компания в сфере безопасности» (“Private Security Company”). И это очень широкое поле. Безопасность в США включает в себя практически всё.

– Да, это мы знаем. Широкая публика о ЧВК (будем употреблять фольклорное название) узнала, наверное, когда началась война в Ираке. Все заговорили об этих американских компаниях в области безопасности. Действительно ли в современном виде они появились примерно тогда? И каковы, если попробовать обобщить, существуют виды и разновидности этих компаний в мире?

– Существуют две точки зрения относительно того, когда появились современные частные военные компании. Одна говорит о том, что первой такой зарегистрированной компанией в сфере безопасности была британская “Watchguard International”. Она появилась в 1967 году. Основал её Дэвид Стирлинг – отставной офицер, который стоял у истоков создания ВВС в Великобритании. Компания возникла по итогам британской секретной наёмнической операции в Йемене. Замысел состоял в том, что эта компания будет оказывать услуги в сфере безопасности для и в интересах Великобритании в тех странах, с которыми у Соединённого Королевства были хорошие отношения либо в которых у них есть интересы. Это касалось обучения и тренировки вооружённых сил в таких странах и прочего. Но Дэвид Стирлинг не удержался – скатился в наёмнические контракты, и в 1972 г. компания была закрыта.  

Вторая версия о том, когда эти компании возникли, гласит, что это случилось в 1946 г. при создании всемирно известной компании “DynCorp” (очень много работала в Югославии). Но, на самом деле, это не совсем так – в то время компания занималась военно-воздушным транспортом. С названием “DynCorp” она образовалась и зарегистрировалась в 1987 году. То есть путём слияния и поглощения мы пришли к тому, что нам известно как “DynCorp”.

То же самое “BAE Systems” – крупнейший поставщик военно-воздушного оборудования и транспорта. Она появилась ещё в конце XIX века, и после многократных слияний и поглощений в 1999 г. о ней узнали как о “BAE Systems”.

Ещё один пример – “G4S”. Она возникла именно с этим названием в 2004 году, а до того, начинаясь в Дании как маленькая компания, она развивалась, завоёвывала рынки, выходила на те или иные страны, купила старейшее детективное агентство Пинкертона в США, год рождения которого – 1850-й. В общем, вопрос в том, откуда мы отсчитываем появление этих компаний.   

Мне кажется, не столь важно, какая у нас периодизация, сколько то, что к созданию этих компаний были причастны люди, так или иначе связанные с вооружёнными силами и с армией. Либо это Дэвид Стирлинг, который перешёл из наёмничества, он изначально был в этой сфере. Либо это люди, которые поняли тенденции и увидели, что в этом есть перспектива, и постепенно сформировали свой бизнес с функциями ЧВК.

– А знаменитый и, может быть, раздутый “Blackwater” и человек с красивой фамилией Принс[1] – как-то качественно изменили природу ЧВК или у них просто такой маркетинг?

– Дело в том, что компания “Blackwater” стала известна благодаря своим контрактам в Ираке и громкому эпизоду, когда погибли мирные иракцы, мирные граждане. После этого она претерпела ряд трансформаций: сменилось несколько названий и собственников. Компания отказалась от контрактов и сосредоточилась на обучении и тренировке персонала, пытаясь уйти от своего неблаговидного прошлого.

А Эрик Принс – это, можно сказать, Остап Бендер сегодняшнего дня. Его предприимчивости можно позавидовать и поучиться. Он основал компанию “Frontier Services Group”, зарегистрировав её в Гонконге, и очень долго работал по контрактам с Китаем. Нельзя сказать, что у США с Китаем очень тёплые отношения – вовсе нет, тем не менее ему это никак не мешало работать с китайскими компаниями и оказывать им услуги в сфере бизнеса до 2021 года. Потом он перестал быть акционером в этой компании, теперь его “Frontier” владеют китайцы, а он погряз во всяких судебных разбирательствах.

– Проблема, с которой мы сейчас наглядно столкнулись, – это неурегулированность правового статуса. Сейчас об этом все говорят, и, видимо, этот вопрос как-то будет у нас решаться. На какой основе действуют эти компании в мире?

– На основании национального законодательства тех или иных стран. Самое развитое из них, конечно, мы видим в США. Оно, можно сказать, идёт в ногу со временем и не отстаёт от своих компаний. Новые технологии воспринимаются компаниями, а законодательство сразу старается отрегулировать эти новые сферы. Поэтому там написано очень много законов на эту тему, и они постоянно дополняются, вносятся поправки и так далее. Можно сказать, что американское законодательство – это пример жёсткого регулирования.

В Великобритании нет такого жёсткого законодательства в отношении британских частных военных компаний. И если сравнивать эти две страны, то у американских ЧВК больше контрактов с государственными органами (Министерство обороны, Пентагон, Госдеп и другие). Хотя, конечно, контракты с Пентагоном засекречены. Здесь – белое пятно. К сожалению, мы не можем посмотреть и разобраться, что, собственно, это за контракты, какие компании интересуют Пентагон, какие услуги их интересуют. Американский бизнес в меньшей степени привлекает такие компании, хотя тоже есть случаи. 

В Великобритании наоборот – у таких компаний больше контрактов с бизнесом, и они много работают именно внутри страны. К примеру, телекоммуникационные гиганты британского рынка нанимают частные военные компании для охраны своих объектов. Кроме того, там существуют частные тюрьмы и “G4S”, о которой я сказала выше, владеет несколькими из них.

Лондон не стремится жёстко отрегулировать этот бизнес на своей территории, потому что он полагается именно на бизнес-сообщество, на то, что оно отрегулирует лучше, чем государство. И это тоже объяснимо историей. С XVII века в Великобритании существовали гильдии мастеров, и они сами определяли, кого они пустят на рынок, а кого нет – неблагонадёжных не допускали. Это так и осталось. Доверие к бизнесу в Британии выше, чем доверие к государству.

– Из вашего описания выходит, что представить себе марш “G4S” или “Blackwater” на Уайтхолл или Пентагон довольно трудно, да?

– Почти невозможно, мне кажется.

– Такого рода деятельность, помимо бизнеса и силовой составляющей, часто окружена романтикой – флёр, джентльмены удачи, флибустьеры и так далее. В других странах подобная романтизация тоже имеется или там это чисто бизнес?

– Мне кажется, романтики тут уже не существует, хотя, может, когда-то и существовала. Сейчас более прагматичный мир. Я думаю, нам так начинает казаться, когда мы читаем какие-то исторические аспекты этого рынка и развития этого феномена. Но сегодня, думаю, этого нет. По крайней мере, я не сталкивалась с какой-то романтической мотивацией в исследованиях.

Источник Source