Я смотрю на десяток жестких оранжево-красных фигур высотой восемь футов, вырезанных из живой породы и расположенных в полузакрытой камере.

Странная резная голова (человека, демона, жреца, бога?), также высеченная из живого камня, смотрит на фаллические тотемы — как примитивистская горгулья.

Выражение лица каменной головы скорбное, вплоть до гримасы, как будто он, или она, или оно, не одобряет всего этого: того, что все обнажено под небесами и впервые за 130 веков явлено миру.

Да, 130 веков. Потому что эти пенисы, эта своеобразная камера, все это недоуменное место, известное как Карахан Тепе (произносится Ках-рах-ханн Теп-ай), которое сейчас появляется на пыльных равнинах Харрана в восточной Турции, поразительно древнее. Говоря иначе, его возраст оценивается в 11-13 000 лет.

Эта цифра настолько велика, что ее трудно принять. Для сравнения: Великой пирамиде в Гизе 4 500 лет. Стоунхенджу — 5 000 лет. Гробничному комплексу Кэрн-де-Барненез в Бретани, возможно, самому древнему стоящему сооружению в Европе, может быть до 7 000 лет.

Самым древним мегалитическим ритуальным памятником в мире (до турецких открытий) всегда считалась Ггантиджа на Мальте. Ему, возможно, 5 500 лет. Таким образом, Карахан Тепе, его пенисная камера и все, что необъяснимым образом окружает камеру — святилища, камеры, алтари, мегалиты, залы для аудиенций и т.д., — намного старше, чем что-либо сравнимое, и проникает в совершенно невообразимые глубины времени, еще до появления сельского хозяйства, возможно, еще до появления обычной керамики, прямо в те времена, когда мы считали человеческую «цивилизацию» просто невозможной.

В конце концов, охотники-собиратели — пещерные люди с кремневыми наконечниками стрел — без регулярных поставок зерна, без регулярного мяса и молока одомашненных животных, не строили городов-храмов с системами водоснабжения.

Так ли это?

Практически все, что мы сейчас можем видеть от Карахана Тепе, было искусно раскопано за последние два года с удивительной легкостью (по причинам, к которым мы вернемся позже). И хотя еще многое предстоит извлечь из могилы, то, чему она уже учит нас, поражает воображение. Вместе с его возрастом, сложностью, изысканностью и глубокой, резонирующей таинственностью, а также с его многочисленными родственными объектами, раскопанными сейчас на равнинах Харрана, известными под общим названием Тас Тепелер, или «каменные холмы», эти резные охристо-красные скалы, такие молчаливые, задумчивые и настороженные под жестким ветром полупустыни, представляют собой, возможно, величайшее археологическое откровение в истории человечества.

Открытие Карахан-тепе и почти всех Тас-тепелер за последние два года не имеет прецедента. Пока я срочно фотографирую зловеще маячащую голову, Некми Карул трогает меня за плечо и жестом показывает за спину, на выжженную солнцем и неосвещенную равнину.

Неджми, сотрудник Стамбульского университета, является главным археологом, отвечающим за все местные раскопки — все Тас-Тепелер. Он пригласил меня сюда, чтобы посмотреть на последние находки в этом регионе, потому что я был одним из первых западных журналистов, приехавших сюда много лет назад и написавших о происхождении Тас-Тепелера. Фактически, под псевдонимом Том Нокс я написал захватывающий триллер о первом из «каменных холмов» — роман под названием «Секрет Бытия», который был переведен на многие языки — в том числе и на турецкий. Это место, которое я посетил 16 лет назад, было Гобекли Тепе.

Некми указывает вдаль, которая сейчас подернута дымкой от жары.

«Шон. Видишь ту долину, с дорогами и белыми зданиями?»

Я могу различить беловатую точку в одной из бледных, зеленовато-желтых долин, которые бесконечно тянутся в мерцающую мглу.

«Это, — говорит Некми, — Гобекли Тепе. В 46 километрах отсюда. Он изменился с тех пор, как вы были здесь в последний раз!».

И вот, Гобекли Тепе. Холм пупка». Гобекли имеет ключевое значение. Потому что Карахан-тепе, и Тас-тепелер, и то, что они могут означать сегодня, не могут быть поняты без первичного контекста Гобекли-тепе. И чтобы понять это, мы должны дважды вернуться назад во времени, по крайней мере, на несколько десятилетий.

Современная история Гобекли-Тепе начинается в 1994 году, когда курдский пастух шел за своим стадом по одиноким, неплодородным склонам холма, проходя мимо единственного тутового дерева, которое местные жители считали «священным». Колокольчики, висевшие на его овцах, звенели в тишине. Затем он что-то заметил. Присев, он смахнул пыль и увидел большой продолговатый камень. Мужчина посмотрел налево и направо: там были похожие выходы камней, выглядывающие из песка.

Призвав свою собаку, пастух сообщил кому-то о своей находке, когда вернулся в деревню. Возможно, камни были важными. Он не ошибся. Одинокий курдский мужчина в тот летний день 1994 года сделал необратимо глубокое открытие, которое в конечном итоге привело к столбам Карахан-тепе и археологической аномалии, которая снова и снова бросает вызов всему, что мы знаем о доисторической истории человечества.

Через несколько недель после той встречи у тутового дерева новость о находке пастуха дошла до хранителей музея в древнем городе Санлиурфа, расположенном в 13 км к юго-западу от камней. Они связались с Немецким археологическим институтом в Стамбуле. И в конце 1994 года немецкий археолог Клаус Шмидт приехал на место Гобекли-Тепе, чтобы начать медленные, кропотливые раскопки многочисленных, своеобразных, огромных Т-образных камней, которые обычно расположены по кругу — как стоячие камни Эйвбери или Стоунхенджа. Однако, в отличие от европейских стоячих камней, более древние турецкие мегалиты часто украшены замысловатой резьбой: изображениями местной фауны. Иногда на камнях изображены журавли, кабаны или дикие птицы — охотничьи существа. Встречаются также леопарды, лисы и грифы. Иногда эти животные изображены рядом с человеческими головами.

Заметно отсутствие детальных изображений людей, за исключением нескольких грубых или жутких статуэток, а также самих Т-камней, которые кажутся стилизованными призывами к мужчинам, их руки «наклонены» для защиты паха. Одержимость пенисом очевидна — более того, теперь мы имеем преимущество ретроспективного взгляда, предоставленного Караханом Тепе и другими объектами. Из Тас-Тепелера до сих пор дошло очень мало изображений женщин; есть одна непристойная карикатура на женщину, возможно, рожающую. Что бы ни вдохновляло эти города-храмы, это не была благотворная матриархальная культура. Возможно, совсем наоборот.

Очевидная дата создания Гобекли-Тепе — первый храм был возведен в 10 000 году до нашей эры, если не раньше — вызвала скептицизм. Но со временем эксперты-археологи начали признавать ее значение. Ян Ходден из Стэнфордского университета заявил, что: «Гобекли Тепе меняет все». Дэвид Льюис-Уильямс, уважаемый профессор археологии из Университета Витватерсранда в Йоханнесбурге, сказал тогда: «Гобекли-Тепе — самый важный археологический объект в мире».

И все же в девяностые и начале нулевых годов Гобекли-Тепе избегал внимания широкой общественности. Трудно сказать, почему. Слишком удален? Слишком труднопроизносимый? Слишком эксцентрично, чтобы вписаться в устоявшиеся теории доисторического периода? Какова бы ни была причина, когда я по прихоти полетел туда в 2006 году (вдохновившись двумя бодрыми минутами съемок в телешоу), даже местные жители близлежащего крупного города, Санлиурфы, не имели представления о том, что находится там, в болотах.

Помню, как в день приезда я попросил таксиста отвезти меня к Гобекли-Тепе. Он никогда о нем не слышал. Ни малейшей подсказки. Сегодня это похоже на то, как если бы я спросил кого-нибудь в Париже, слышал ли он о Лувре, и получил бы ответ «нет». Водителю пришлось проконсультироваться с несколькими друзьями-таксистами, пока один из них не понял, куда я хочу поехать — «это немецкие раскопки, за городом, возле арабских деревень», — и так водитель повез меня из Санлиурфы в пыль, пока мы не взобрались на последний отдаленный холм и не попали на сцену из начальных титров «Экзорциста»: археологи трудятся, не замечаемые миром, но яростно стремящиеся к своим изменяющим мир открытиям.

В течение часа Клаус (который, к сожалению, умер в 2014 году) щедро сопровождал меня по участку. Я фотографировал его, камни и рабочих, и это было несложно, поскольку других туристов буквально не было. Несколько фотографий, которые я сделал в тот жаркий полдень, стали культовыми, например, моя фотография пастуха, который нашел это место, или Клаус, приседающий рядом с одним из самых тонко вырезанных Т-образных камней. Они ценились просто потому, что никто другой не удосужился их сделать.

После экскурсии мы с Клаусом ушли от жары в его палатку, где за изящными тюльпановыми стаканчиками сладкого черного турецкого чая Клаус объяснил значение этого места.

По его словам, «Гобекли Тепе переворачивает наше представление об истории человечества. Мы всегда думали, что сначала появилось сельское хозяйство, а затем цивилизация: земледелие, гончарное дело, социальная иерархия. Но здесь все наоборот, похоже, что сначала появился ритуальный центр, а потом, когда собралось достаточно охотников, чтобы поклоняться — или я так думаю, — они поняли, что нужно кормить людей. А значит, нужно заниматься земледелием». Он махнул рукой на окружающие холмы: «Не случайно на этих же холмах в Плодородном полумесяце мужчины и женщины впервые одомашнили местную дикую траву эйнкорн, ставшую пшеницей, а также впервые одомашнили свиней, коров и овец. Именно здесь Homo sapiens перешел от срывания плодов с дерева к труду и засеванию земли».

Клаус подсказал мне. Люди уже рассуждали о том, что если рассматривать миф об Эдемском саде как аллегорию неолитической революции, то есть нашего падения от относительной легкости охотников-собирателей к относительным трудностям земледелия (а жизнь действительно стала труднее, когда мы только начали заниматься земледелием, поскольку мы работали больше часов и заражались болезнями от домашних животных), то Гобекли-Тепе и его окрестности, вероятно, являются местом, где это произошло. Клаус Шмидт не стал возражать. Он сказал мне, вполне осознанно: «Я считаю, что Гобекли-Тепе — это храм в Эдеме». Эту цитату я использовал повторно, что вызвало некоторые споры, потому что люди воспринимали Клауса буквально. Но он не понимал это буквально. Он говорил об этом аллегорически.

Клаус рассказал мне еще больше удивительных вещей.

Мы не нашли ни домов, ни человеческих останков. Где все, собирались ли они на праздники, а потом разошлись? Что касается их религии, я понятия не имею, возможно, Гобекли-Тепе был местом экскарнации, где кости умерших выставлялись на съедение стервятникам, поэтому все тела исчезли. Но я точно знаю следующее: где-то в 8000 году до нашей эры создатели Гобекли-Тепе похоронили свои великие сооружения под тоннами обломков. Они замуровали его. Мы можем строить догадки, почему. Испытывали ли они чувство вины? Им нужно было умилостивить разгневанного бога? Или просто хотели спрятать? Клаус был уверен и в другом. «Гобекли-Тепе уникален».

Я покинул Гобекли-Тепе столь же озадаченным, сколь и взволнованным. Я написал несколько статей, а затем свой триллер, и вместе со мной многие другие писатели, ученые и кинематографисты совершили порой опасное паломничество в это роскошное загадочное место у неспокойной турецко-сирийской границы, и постепенно его слава росла.

Здесь и сейчас, в 2022 году, Некми, я и Айдан Аслан — директор по культуре и туризму Санлиурфы — прыгаем в машину у Карахан-тепе (Некми обещает мне, что мы вернемся) и едем смотреть Гобекли-тепе в его сегодняшнем виде.

Некми прав: все изменилось. Сегодня Гобекли-Тепе — это не просто знаменитый археологический памятник, это туристический центр, включенный в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, который может принять миллион посетителей в год. Все это обнесено футуристическим высокотехнологичным шатром из стали и пластика (никаких случайных блужданий вокруг и фотографирования камней и рабочих). Там, где мы с Клаусом когда-то в одиночестве попивали чай в хлопающей палатке, теперь находится большой центр для посетителей, где я сталкиваюсь с внуком пастуха, который первым нашел Гобекли. Я вижу камень, где я сфотографировал приседающего Клауса, но вижу его в 20 метрах от себя. Это так близко, как я могу подойти.

После обеда в Санлиурфе — с ее тематическими ресторанами и сувенирными лавками с камнями Гобекли Тепе, — Некми показывает мне сверкающий музей, построенный для хранения величайших находок из этого региона, включая статую возрастом 11 000 лет, извлеченную из-под самого центра Санлиурфы, и, возможно, самую древнюю в мире вырезанную человеческую фигуру в натуральную величину. Я помню, как впервые увидел это пикантное чучело под лестницей рядом с огнетушителем в тогдашнем запущенном муниципальном музее Санлиурфы. Еще в 2006 году я писал о «человеке из Урфы» и о том, что он должен быть гораздо более известен, а не спрятан в какой-то непонятной комнате в музее, который посещают три человека в год.

Теперь у «человека из Урфы» есть свой тихий зал в одной из величайших археологических галерей Турции. Что еще более важно, теперь мы можем видеть, что у человека из Урфы та же поза тела, что и у Т-образных мужчин-столбов в Гобекли (и во многих Тас Тепелер): его руки находятся перед ним, защищая его пенис. Его обсидиановые глаза по-прежнему с тоской смотрят на наблюдателя, такие же блестящие, как и 11 000 лет назад.

Пока мы прогуливаемся по музею, Некми показывает на все новые резьбы, все больше леопардов, грифов, пенисов. В нескольких местах археологи обнаружили статуи леопардов, которые, по-видимому, скачут, едут верхом или даже «насилуют» людей, закрывая лапами глаза. Тем временем Аслан рассказывает мне, что археологи в Гобекли также недавно нашли дразнящие свидетельства алкоголя: огромные корыта с химическими остатками брожения, указывающие на могущественные ритуальные пиры, возможно.

Я чувствую, что мы приближаемся к новой важной интерпретации Гобекли-тепе и Тас-Тепелера. И она сильно отличается от той перспективы, которую Клаус Шмидт дал мне в 2006 году (и это, конечно, не критика: он не мог знать, что будет дальше).

Некми — как и обещал — везет меня обратно к Карахан-тепе и к некоторым другим Тас-тепелерам, чтобы мы могли сложить этот эпохальный пазл. Пока мы мчимся по засушливым склонам, он объясняет, что ученые в Карахан-тепе, а также в Гобекли-тепе нашли свидетельства существования жилищ.

Эти места, Тас-Тепелер, не были изолированными храмами, куда охотники-собиратели приходили несколько раз в год, чтобы поклониться стоящим камням, после чего возвращались на равнины для погони за жизнью. Строители жили здесь. Здесь они ели жареную дичь. Они спали здесь. И они использовали, похоже, примитивную, но поэтическую форму керамики, выточенную из полированного камня. Возможно, они совершали сложные мужские ритуалы в камере пениса Карахан-тепе, которая, вероятно, была наполовину заполнена жидкостью. И, возможно, они праздновали после этого пьяные пиры. И все же у нас нет никаких признаков современного сельского хозяйства; похоже, что они были охотниками-собирателями, но с пугающей изощренностью.

Еще одна странность — любопытное количество резьбы, на которой изображены люди с шестью пальцами. Является ли это символом или реальным уродством? Возможно, это знак странного племени? Опять же, вопросов больше, чем ответов. Однако, что очень важно, теперь у нас есть предварительные намеки на то, какой была религия этих людей.

В Гобекли-Тепе было найдено несколько черепов. Они были намеренно обезглавлены и тщательно продырявлены, чтобы их можно было — предположительно — повесить и выставить напоказ.

Культ черепов не был неизвестен в древней Анатолии. Если в Тас-Тепелере существовал такой культ, то это может объяснить изображенных на них стервятников, «играющих» с человеческими головами. Что касается того, как были получены черепа, то они могли быть получены в результате конфликта (хотя доказательств этому пока нет), вполне возможно, что черепа были получены через человеческие жертвоприношения. На соседнем, чуть более раннем объекте, «Здание черепов Кайону», мы знаем об алтарях, залитых человеческой кровью, вероятно, в результате кровавых жертвоприношений.

Некми хочет сказать еще кое-что о Карахан-тепе, пока мы осматриваем камеру пениса и ее прихожие. Карахан-Тепе потрясающе велик. «Пока, — говорит он, — мы раскопали, наверное, 1 процент территории», — а она уже впечатляет. Я спрашиваю его, сколько столбов — камней Т — может быть здесь захоронено. Он небрежно указывает на прямоугольный камень, возвышающийся над сухой травой. Это, вероятно, еще один мегалит, который ждет раскопок. Я думаю, что вокруг нас их тысячи. Мы только в начале пути. А ведь могут быть еще десятки еще не найденных нами Тас-Тепелер, разбросанных на сотни километров».

В одном отношении Клаус Шмидт оказался абсолютно прав. После того как он впервые предположил, что Гобекли-Тепе был намеренно засыпан обломками, то есть причудливо замурован своими же создателями, поднялась волна скептицизма, и некоторые предположили, что очевидная засыпка была результатом тысячелетней случайной эрозии, дождей и рек, которые вымывали обломки между мегалитами, постепенно скрывая их. Зачем какому-либо религиозному обществу закапывать свои соборы, на строительство которых, должно быть, ушли десятилетия?

И все же Карахан тоже был определенно и целенаправленно похоронен. Именно по этой причине Некми и его команда смогли так быстро обнаружить столбы-пенисы. Все, что им нужно было сделать, — это смести засыпку, обнажив фаллические столбы, изваянные из живого камня.

У меня есть еще один вопрос к Некми, который все больше и больше не дает мне покоя. Была ли у людей, строивших Тас-Тепелер, письменность? Почти невозможно поверить, что можно было построить такие сложные объекты, в нескольких местах, на тысячах квадратных километров, без тщательных, четко сформулированных планов, то есть без письменности. Вы не могли петь, рисовать и мечтать о целых населенных городах со святилищами, хранилищами, водными каналами и культовыми камерами.

Некми пожимает плечами. Он не знает. Одна из прелестей Тас-Тепелера в том, что он настолько стар, что никто не знает. Ваша догадка в буквальном смысле так же хороша, как и догадка эксперта. И все же очень хорошая догадка прямо сейчас приводит к самому замечательному ответу из всех, и он таков: археологи в юго-восточной Турции в данный момент раскапывают дикую, грандиозную, художественно цельную, неправдоподобно странную, доселе неизвестную нам религиозную цивилизацию, которая была похоронена в Месопотамии в течение десяти тысяч лет. И все это было закопано намеренно.

Прыгнув в машину, мы отправляемся к еще одному из Тас-Тепелер, но затем Некми резко меняет свое решение относительно места назначения.

«Нет, давайте посмотрим Сайбурк. Это маленькая арабская деревня. Несколько месяцев назад кто-то из фермеров позвонил нам и сказал: «Мы думаем, что у нас есть мегалиты в стенах нашего двора. Не хотите взглянуть?».

Наши машины подъезжают к грязной деревенской площади, где разбредаются овцы и куры. Конечно, здесь есть классические Т-образные камни в стиле Гобекли/Карахана, используемые для укрепления сельскохозяйственных стен, им, вероятно, 11-13 000 лет, как и везде. Их так много, что я замечаю один из них на окраине деревни. Я указываю на нее Некми. Он кивает и говорит: «Да, это, наверное, другой». Но он хочет показать мне кое-что еще.

Отдернув пластиковую занавеску, мы попадаем в своего рода каменный сарай. Вдоль одной стены идет впечатляющий каменный фриз, на котором изображены фигуры животных и людей, вырезанные или рельефные. Здесь, конечно, есть леопарды, а также авроры, выгравированные в кубистической манере, чтобы оба грозных рога были одинаково видны (вы можете увидеть идентичное изображение аврора в Гобекли Тепе, настолько похожее, что можно подумать, не вырезал ли их один и тот же художник).

В центре фриза находится маленькая фигурка, выполненная жирным рельефом. Он сжимает в руках свой пенис. Рядом с ним, которому угрожают авроры, стоит другой человек. У него шесть пальцев. Долгое время мы молча смотрим на резьбу. Я понимаю, что, находясь на расстоянии нескольких фермеров друг от друга, мы одни из первых людей, увидевших это после окончания ледникового периода.

Оригинал earth-chronicles.ru