Важный урок истории состоит в том, что нахождение внутри опасного эксперимента делает особенно важной способность власти и общества отвечать на постоянно возникающие в процессе тактические вызовы. Обо всём остальном история позаботится без нашего участия, главное – это не мешать ей и не разочаровывать.

Каждое крупное внешнеполитическое событие имеет свою историческую аналогию, однако это никогда не означает, что настолько же похожими по своей природе и содержанию окажутся его последствия. Иначе правители не начинали бы войн, а понимание международной политики сводилось бы к знанию нескольких достаточно простых алгоритмов, было бы доступно для математического анализа. Исторической аналогией произошедшего в 2022 г. выхода России из институтов, правил и всего распорядка жизни в рамках глобализации во главе с США может быть прекращение выплаты Москвой в 1472 г. «ордынского выхода», то есть дани, что многие историки считают завершением периода зависимости Руси от татар.

В обоих случаях мы имеем дело с завершением политически обусловленных и исторически укоренённых политико-экономических отношений. После завершения холодной войны Россия присоединилась к особой системе правил, в которой безопасность и развитие обусловлены подчинением одному лидеру. Выплата дани Орде была основой сравнительно спокойного развития русской государственности в отношениях с его важнейшим соседом.

Аналогия тем более напрашивается, поскольку в уходящем году этому знаменательному событию исполнилось 550 лет. А стало быть, столько же – и фактическому непрерывному суверенитету Русского государства. Однако мы также знаем, что прекращение выплаты дани не стало достаточным для того, чтобы поставить точку в истории русско-ордынских отношений. Для этого потребовалась формальная победа в ходе вооружённого противоборства, известного нам, как «стояние на Угре».

Если мы обратимся к событиям, связанным уже с этим столкновением, то увидим, что его будущий результат был совершенно не очевиден для современников. Столь сейчас и для нас неочевидно будущее отношений России и Запада, решительный шаг к пересмотру которых был сделан в уходящем году. И для того, чтобы за прекращением зависимости фактической последовало урегулирование формальной стороны дела, только схожести контекста сравниваемых нами событий 1472-го и 2022 г. может оказаться недостаточно. История учит, что даже наиболее благоприятные условия нуждаются в подкреплении в виде решимости и упорства государственных деятелей. Хотя, чего греха таить, именно контекст является для нас пока основным вдохновляющим фактором.

И для этого есть основания. Неслучайно, что придуманное летом 2022 г. понятие «мировое большинство» стало настолько привлекательным для значительной части российских наблюдателей. Оно, во-первых, отражает наше собственное открытие мира за пределами Запада, а, во-вторых, стремится формализовать оценку состояния внешних условий, ставшую, судя по всему, одним из факторов российской решительности в украинском вопросе. И то, и другое крайне полезно для нашего интеллектуального развития и формирования моральной готовности к будущему.

Поэтому не хочется упускать из внимания важный, хотя и достаточно абстрактный, момент: мы не можем говорить о мировом большинстве как о совокупности стран, которые тем или иным образом поддерживают Россию. Поступать так означало бы тешить себя иллюзиями, для которых в реальности нет ровно никаких оснований.

Однако мы вправе говорить об этом явлении как о системном признаке состояния международных отношений, когда значительное количество стран стремятся проводить сравнительно независимую внешнюю политику, без связи с Россией как таковой.

Данное явление, таким образом, отражает не содержание, а природу международных отношений в настоящее время – точно так же, как завершение средневековой системы и смена её на эпоху сравнительно суверенных государств было важнейшим признаком «длинного» XVI века. И в этом плане Московское государство Ивана Третьего было уже в будущем, а Большая Орда талантливого полководца хана Ахмата – в прошлом, которое неизбежно заканчивалось. Это не значило, что другие «суверенные» государства стремились помочь Руси в освобождении от ордынской зависимости: они либо были враждебны, как польско-литовское королевство, либо безразличны к нашим проблемам. История не даёт точных аналогий в плане причинно-следственной связи событий. Однако она даёт уроки, важнейшим из которых является то, что решительную схватку каждый ведёт сам. Мы же не можем предположить, что для США поддержка многочисленных союзников является жизненно важным фактором.

«Историческая обречённость» Орды уже с середины XV века не значила потерю способности нанести Москве удар, от которого та могла и не оправиться.

Ставки противников России и сейчас чрезвычайно велики. И тем более серьёзным станет их сопротивление, даже первые проявления которого уже доставляют России беспокойство. Трудное решение о начале специальной военной операции бросило вызов всей системе правил, на которых основано могущество Запада, его способность выступать главным распределителем экономических и политических благ в глобальном масштабе.

Признать ослабление такой системы свершившимся фактом означало бы для США и союзников необходимость создавать новые правила и, самое важное, перестраивать «на ходу» всю систему своего взаимодействия с мировой экономикой и политикой. Есть основания думать, что к этому сейчас на Западе интеллектуально и экономически не вполне готовы, что также делает более естественным выбор в пользу продолжения борьбы. Особенно с учётом того, что пока военные усилия России не являются настолько успешными, чтобы убедить её противников признать своё поражение. А второй противник Запада – Китай –  постоянно даёт поводы для сомнений в его решимости.

Точно так же был естественным выбор в пользу последней попытки сломать растущую самоуверенность Москвы для слабеющего, но всё ещё сильного ордынского государства. Его хозяйственная система была основана на получении дани с зависимых территорий, даже если формально они обладали весьма значительной степенью самостоятельности. Слом такого порядка означал непоправимый ущерб экономическим основам существования и поэтому ордынские правители оказались в практически безвыходном положении. Сама же Москва не выглядела в их глазах настолько грозно, чтобы идти навстречу её притязаниям: процесс объединения вокруг неё даже великорусских земель был ещё не завершён.  

Чем Москва в решающий период 1472–1480 гг. действительно обладала, так это крепким государственным организмом, в основе которого был русский народ, уже тогда становившийся многонациональным. Именно это, вместе с наличием хорошей экономической базы, позволяло внешней политике быть достаточно гибкой, способной к ситуативным коалициям и свободе выбора между наступательными и оборонительными действиями. Уверенно маневрировать и не впадать в уныние при тактических неудачах может позволить себе государство, в котором присутствует внутренняя общность интересов и целей.

Прекращая выплату дани Орде, Великий князь Иван Третий не действовал на основе единого и утверждённого плана. Иначе он не колебался бы так перед каждым решительным шагом, не противились бы разрыву с Ордой «богатые и брюхатые» московские бояре, и не потребовалось бы на финальном этапе решительное вмешательство высших иерархов православной церкви. Поэтому другой важный урок истории состоит в том, что нахождение внутри опасного эксперимента делает особенно важной способность власти и общества отвечать на постоянно возникающие в процессе тактические вызовы. Обо всём остальном история позаботится без нашего участия, главное – это не мешать ей и не разочаровывать.

Источник Source