Приостановка участия России в ДСНВ, упоминание необходимости учёта арсеналов Великобритании и Франции, а также поручение Минобороны и Росатому быть готовыми к возобновлению ядерных испытаний стали, пожалуй, наиболее яркими тезисами в ходе очередного послания в части международной безопасности. Разберёмся, с чем это связано, и попробуем предположить, что будет дальше.

Сам по себе стратегический ракетно-ядерный сюжет для послания Федеральному собранию не нов, хотя, конечно, наиболее запоминающимся за последние годы стало аналогичное мероприятие 2018 г., в ходе которого был анонсирован довольно богатый ассортимент новых средств доставки ядерного оружия. На прошлой неделе, спустя пять лет озвучена информация о постановке на боевое дежурство неназванных «новых стратегических комплексов наземного базирования». Более того, на этом был сделан акцент в контексте противоречий между явным, хотя и не прямым, стратегическим противоборством с США и стремлением последних сохранить доступ к нашим объектам СНВ, пусть и в паритетном формате. Забегая вперёд, отметим, что действительно – прямо сейчас нам особо ничего нового за океаном не увидеть, однако в ближайшие годы ситуация поменяется, да и разрешить казус с особенностями американского вывода из состава СНВ отдельных элементов тоже не помешало бы в конце концов.

Что касается процедуры, то приостановка действия международных договоров в сфере безопасности используется не впервые. Можно вспомнить договоры по обычным вооружённым силам в Европе и ракетам средней и меньшей дальности, а также несколько нишевое, но от этого не менее интересное Соглашение об утилизации избыточного оружейного плутония. Досадно, но, несмотря на в целом вполне разумные и логичные обоснования, связанные с вопросами к американской стороне в части исполнения соответствующих документов, соответствующие режимы просто завершили своё существование. Особенно символично, что американский объект в Саванна-Ривер, ранее планировавшийся для утилизации оружейного плутония, теперь будет служить основной площадкой производства новых плутониевых питов для американских ядерных боезарядов.

Возвращаясь к нашей приостановке ДСНВ, – ключевое отличие от выхода из Договора (теоретически вполне возможного в связи с коренным изменением обстоятельств, клаузула rebus sic stantibus тоже вещь вполне осязаемая) в том, что формально сохраняется возможность реанимации договора. Кроме того, похоже, пока не планируется выход за существующие потолки ограничений ДСНВ (1550 развёрнутых боезарядов, 700 развёрнутых – и 800 всего – стратегических средств доставки). Резких движений в этой сфере ждать не стоит, для этого не просматриваются ни военно-технические возможности, ни военно-стратегические предпосылки. Но возможны корректировки долгосрочных планов развития стратегических ядерных сил (СЯС), о чём скажем отдельно.

Что же приостанавливается? Судя по всему, в первую очередь на паузу поставлены теперь не только инспекции, но и регулярный обмен данными о количественных показателях по соответствующим категориям, обмен телеметрией при испытаниях (который и так был значительно ограничен относительно СНВ-1), информация о новых стратегических вооружениях. При этом уведомления о пусках стратегических ракет, например, сохранятся в соответствии с соглашениями ещё конца 1980-х годов.

С учётом ядерных потенциалов стран НАТО в контексте ДСНВ ситуация довольно-таки сложная, хотя, опять же, совсем не новая. Сам ДСНВ совершенно точно не сделать многосторонним, попытки прошлой американской администрации увязать его продление с фактором Китая выявили несостоятельность такого подхода. Вместе с тем разговор о статусе «ядерного альянса» в контексте российско-американского контроля над стратегическими вооружениями давно перезрел, притом, что разговор этот должен касаться и дисбалансов обычных вооружений, и стратегического оружия в неядерном оснащении, и тактического/нестратегического ядерного оружия как инструмента компенсации указанных выше дисбалансов, ну и противоракетную (а в перспективе и противовоздушную) оборону нельзя забывать. Фактически ранее предложенное российской стороной «уравнение безопасности» и могло бы стать основой для такого разговора, причём акцент на системах первого удара сохраняет актуальность. В заявлениях НАТО по теме ДСНВ перечисленные «смежные» темы, вообще говоря, избегаются. Возможно, демонстрация готовности стран НАТО к предметному диалогу о путях достижения если не ограничений, то транспарентности в части всех их ядерных и в целом стратегических арсеналов может послужить стимулом к восстановлению действия ДСНВ.

Что же до возобновления ядерных испытаний – в США действительно многие годы идёт дискуссия про возобновление таких мероприятий, а при прошлой администрации даже был сокращён период для подготовки ядерного полигона. Аргументы приводятся как политические, так и технические – и пригрозить супостату, точнее супостатам, и, возможно, отработать новые «сборки». В России также были публичные упоминания об «условно боеготовом» состоянии соответствующего полигона. Правда, важное отличие в том, что в американском случае параллельно шла дискуссия о ратификации ДВЗЯИ, в то время как Россия является его полноправным участником. Стоит упомянуть, что Россию (традиционно, без приведения сколь-нибудь значимых доказательств) США официально обвиняли в проведении испытаний, классифицировавшихся как «ядерные с ненулевым выходом», но это отдельная и крайне специфическая тема.

Судьба самого ДВЗЯИ, который, напомним, все ещё не вступил в силу, вполне может остаться незавидной, несмотря на высокую активность его подготовительных структур и в целом развитую систему мониторинга. К слову, именно эта система мониторинга ядерных взрывов может дать добавленную стоимость потенциальным новым американским и российским ядерным испытаниям: заметят все.

Перспективы контроля над стратегическими вооружениями, особенно в изводе их сокращения и ограничения, и так были под большим вопросом. Сохранение этого важного элемента международной безопасности требует изрядной доли творческих и дипломатических талантов сторон, а также политической воли к такой работе, что весьма сложно и политически затратно в текущей обстановке.

Ядерная война из-за новостей прошедшей недели ближе не стала. Существующий баланс стратегических ядерных сил России и США, во многом обусловленный и зафиксированный последовательными договорами в сфере стратегических наступательных вооружений, сделал первый удар (разоружающий, обезглавливающий или ещё какой, за исключением разве что «сигнального») невозможным в связи с неизбежностью возмездия «на все деньги». Но при отсутствии договорной рамки в средне- и особенно долгосрочной перспективе произойдёт разбалансировка архитектуры ядерного сдерживания из-за постепенного сокращения объёма достоверной и верифицируемой информации о противнике и соответствующей эволюции доктринальных основ и ядерных потенциалов на основе традиционно завышенных представлений о возможностях «партнёра» и наиболее угрожающих трактовок его политики в сфере ядерного сдерживания. Дополнительный уровень проблеме придаст традиционное «отзеркаливание»: поиск следов собственных подходов в практических шагах противника.

Конечно, украинские удары по Энгельсу с использованием как минимум разведывательных данных США, противоречат духу ДСНВ, равно как и многие другие современные события. Некоторые противоречия можно было бы попробовать разрешить в рамках имеющихся механизмов ДСНВ, пусть и с политическими издержками для обеих сторон. Не исключено, что эта возможность ещё не упущена.

В целом же лучшим результатом по итогам инициатив послания президента мог бы быть перезапуск предметного разговора о путях асимметричных ограничений ядерных вооружений в условиях многостороннего соперничества – или, если угодно, многополярного мира.

Источник Source