Ответ на статью Сергея Караганова «Тяжкое, но необходимое решение»

Уважаемый Сергей Александрович в своей резонансной статье предлагает перестать цацкаться с коллективным Западом, накачивающим украинскую армию современным оружием, и начать быстро перемещаться по лестнице ядерной эскалации вверх, всем своим видом демонстрируя готовность нанести «упреждающий оборонительный ядерный удар» по территории одной из европейских стран – спонсоров киевского руководства.

Речь идёт о Польше. Если такое обострение не приведёт к вразумлению европейских руководителей, нанести удары по «группе стран».

Российская ядерная доктрина закреплена в «Основах государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания» от 2 июня 2020 года. В ней предельно чётко написано: «Российская Федерация рассматривает ядерное оружие исключительно как средство сдерживания, применение которого является крайней и вынужденной мерой, и предпринимает все необходимые усилия для уменьшения ядерной угрозы и недопущения обострения межгосударственных отношений, способного спровоцировать военные конфликты, в том числе ядерные». Применять ядерное оружие руководство Российской Федерации готово в случае реализации четырёх сценариев (или же их комбинации):

а) поступление достоверной информации о старте баллистических ракет, атакующих территории Российской Федерации и (или) её союзников;

б) применение противником ядерного оружия или других видов оружия массового поражения по территориям Российской Федерации и (или) её союзников;

в) воздействие противника на критически важные государственные или военные объекты Российской Федерации, вывод из строя которых приведёт к срыву ответных действий ядерных сил;

г) агрессия против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства.

Пока ни один из сценариев, согласно которым президент РФ может отдать приказ на использование ядерного оружия (ЯО), не находится даже в начальной стадии практической реализации. Тем не менее со стороны Запада отчётливо проступают контуры словесной эскалации, которые до настоящего времени не встречали симметричного коммуникационного ответа со стороны российских официальных лиц. Пока эта словесная эскалация носит характер информационного противоборства, задачей которого является прощупывание чисто психологической реакции со стороны главного лица, принимающего решение относительно применения ЯО – президента Путина. Других лиц, облечённых ответственностью за применение стратегических вооружений, в стране попросту нет – они не предусмотрены ни Конституцией, ни соответствующими нормативными актами, ни президентскими указами.

Стоит подчеркнуть, что российская «ядерная доктрина» ковалась в условиях постоянного наступления западных стран на наши коренные национальные интересы и с учётом нашей готовности и способности к обороне. И в этом смысле она однозначна, не допускает широких трактовок, выверена и практична.

Говоря о словесной эскалации, мы даже не имеем в виду последнее выступление бывшего американского чиновника сравнительно низкого ранга Майкла Рубина, ныне – сотрудника The American Enterprise Institute, где он предложил передать Украине тактическое ядерное оружие. Речь не о гипотетической готовности США передать украинским вооружённым силам самолёты F-16 Block 40, часть из которых может быть подготовлена для использования ядерных бомб свободного падения B-61. Речь скорее об информационной кампании в европейских и – частично – американских медиа, набравшей значительную инерцию к середине прошлого года: западные комментаторы активно и императивно рассуждали о том, когда (а не «если») Россия наконец-то использует свой ядерный потенциал в тактическом исполнении против Киева. Тем самым активно призывая Российскую Федерацию перешагнуть через табу инициативного ядерного применения.

Задача этой кампании по информационному противоборству понятна: вызвать ответную публичную реакцию не просто со стороны российских СМИ или экспертного сообщества, а оказать психологическое давление на российский внешнеполитический менеджмент, снизить порог восприимчивости для такого рода решений.

Чтобы в итоге уравнять на моральных весах Россию с Соединёнными Штатами, которые первые и единственные в мире применяли ядерное вооружение на поле боя.

Пока эта задача выполнена не была: подход российского руководства к вопросу задействования национального ядерного потенциала остаётся надёжно ограниченным доктринальными рамками, прагматичным взглядом на этот вопрос со стороны первого лица, ответственным отношением к вопросам военной эскалации.

И дело не в том, что, согласно некоторым оценкам, в том числе и со стороны действующих российских высокопоставленных дипломатов и других практикующих участников процесса международных отношений, нанесение Россией ограниченного и превентивного ядерного поражения (к примеру, Польше) не вызовет аналогичной реакции со стороны США и их сателлитов. Но снижение порога применения ЯО, использование его в отношении неядерных государств, какой бы оголтелой антироссийской ни была их политика и повестка, приведёт как раз не к умиротворению западного мира, а к повышению возможности использования ядерных средств поражения странами, не входящими в официальный «ядерный клуб»: Пакистан, Индия, Израиль, КНДР. Просто потому, что это необратимо станет нормой в военно-политическом противоборстве.

Кроме того, рассуждая в практической плоскости об инициативном, превентивном ядерном ударе в целях самообороны – «за всё плохое, что нам сделали, во имя всего хорошего, чего мы можем достичь», – мы вольно или невольно начинаем играть по навязываемым нам правилам. Вместо того, чтобы последовательно, своими прагматичными военно-политическими действиями демонстрировать ущербность этих самых правил и не в такой уж отдалённой перспективе их полностью демонтировать – совместно с другими ответственными участниками международного сообщества. Думать необходимо не о том, как превратить Польшу в ядерную пустыню (то есть буквально отрубить неразумному ребёнку голову за то, что тот время от времени разбивает окна в подъезде вашего дома), а о том, как создать мироустройство, при котором сама идея использования военной силы и военно-политического давления для насаждения «порядка, основанного на правилах», станет невозможной и всемирно порицаемой.

Другое дело, что Россия дала чётко понять своим европейским и американским визави, что в случае задействования конвенциональных западных сил непосредственно против российских войск на земле (например, открытое вступление Вооружённых сил Польши в огневое соприкосновение с нашими боевыми порядками в случае занятия польскими подразделениями территорий на Западе Украины, попыток вторжения в Калининград или осуществления военных действий против Белоруссии) национальная доктрина ядерного сдерживания будет приведена в действие в полном соответствии с духом и буквой российского законодательства (внимательно читать которое – хорошее и нужное упражнение для соответствующих органов военно-политического планирования стран НАТО). И в этом случае никто долго размышлять не будет.

Каким бы парадоксальным ни было это наблюдение, но сегодня страны НАТО демонстративно инициативны в таком тонком и не терпящем ошибок деле, как повышение эскалации. И создаётся впечатление, что российское внешнеполитическое руководство на эти инициативы реагирует с запозданием. На деле же показательная суетливость коллективных западников лишь подтверждает утрату инициативы, а спешка всегда приводит к драматическим просчётам.

Не стоит лишать наших импортных «партнёров» привилегии самим сделать все те ошибки, на которые они пытаются запрограммировать нас посредством ведения изощрённых и многоаспектных морально-психологических операций (в том числе и посредством подконтрольного им англоязычного медиапространства), направленных на подрыв сдержанности и выдержки.