Эта статья выйдет в сентябрьском номере журнала «Россия в глобальной политике». Но так как саммит БРИКС проходит в эти дни, мы решили сделать нашим читателям подарок в виде пищи для размышлений. 

С 2022 г. перспективы БРИКС связываются главным образом с его расширением. Намерение присоединиться к объединению высказывал целый ряд государств, в том числе Саудовская Аравия, Египет, Турция, Алжир, ОАЭ, Венесуэла (Аргентина и Иран первые подали официальные заявки на членство). Широко дискутируется и вопрос привлечения новых государств и региональных объединений в формате БРИКС+[1].

Стремление различных государств присоединиться к одной из наиболее перспективных многосторонних структур мира – признак её растущей востребованности, привлекательности заявленных принципов и модели отношений. Взрывной рост интереса в 2022 г. стал маркером глубокой трансформации миропорядка и следствием недоверия к Западу как гаранту стабильности и экономического развития[2]. Но пространственное расширение – лишь один из факторов роста влияния и глобальной мощи. Вступление новых членов не может заменить внутреннее структурирование, если, конечно, видеть в БРИКС нечто большее, чем просто престижную диалоговую площадку, инструмент клубной дипломатии. За пятнадцать лет объединение обросло контактами и связями – внешнеполитическая координация, широкое экономическое партнёрство, изучение совместимости норм национальных законодательств, стандартов и практик, формирование собственных финансовых и инвестиционных институтов (Новый банк развития, Пул условных валютных резервов), не говоря уже о совместных проектах в области передовых технологий, фундаментальных исследований, развития контактов в области спорта, молодёжной политики, культуры и образования. Достигнута договорённость о совместной группировке спутников дистанционного зондирования Земли. Только перечисление направлений показывает эволюцию во всеобъемлющее партнёрство^[3].

Россия не заинтересована в том, чтобы «приток свежей крови», по образному выражению председателя КНР Си Цзиньпина, стал основным способом поддержания динамики развития БРИКС, отодвинув на второй план задачи внутренней консолидации и превращения в полноценную организацию. Потенциал блока как фактора глобального соотношения сил далёк от реализации. Пока «влияние БРИКС на институты глобального управления весьма ограниченно»[4]. Даже по вопросу пересмотра квот голосов в Международном валютном фонде и Всемирном банке (что было одной из немногих конкретных задач, поставленных с момента возникновения объединения) результаты за пятнадцать лет следует оценить как скромные. Тема была заявлена в декларации первого саммита БРИК 2009 г. и продолжает присутствовать в Пекинской декларации 14-го саммита 2022 года.

Суммарная квота голосов стран БРИКС в МВФ составляет всего 14,7 процентов, хотя на 2021 г. на них приходилось около трети мирового ВВП, пятая часть мировой торговли, примерно четверть прямых инвестиций, а валютные резервы достигают 35 процентов мировых^[5]. Некоторые эксперты отмечают «накопившуюся неудовлетворённость реальными результатами десятилетней работы объединения: многие инициативы, включая задачи по голосам развивающихся стран и реформирования институтов глобального регулирования, так и остались лозунгами»[6]. «Есть те, кто настроен скептически и считает, что объединение мало чего добилось с момента создания. БРИКС, по их мнению, лишь рамочная платформа для координации действий, а не экономический блок или международная организация в полном смысле этого слова», – пишет египетский наблюдатель Мохаммад Камаль[7].

Действительно, по организационно-правовой форме БРИКС не является международной организацией или юридически оформленным межгосударственным объединением: нет устава, правил поведения членов или взаимных обязательств, административного органа (секретариата), обеспечивающего техническую координацию деятельности.

БРИКС – неформальное объединение ведущих государств незападного мира, разделяющих ценности и философию многополярности и идеологического многообразия. Его можно назвать рамочной платформой сотрудничества, клубом лидеров мирового большинства. Гибкость формы имеет преимущества и недостатки. В 2022 г. члены БРИКС уже столкнулись с проблемой выработки приемлемых для всех процедур, принципов и критериев расширения членства после получения заявок от ряда государств. Как указывает заместитель председателя правления Национального комитета по исследованию БРИКС Георгий Толорая, «сейчас нет никакого механизма управления и даже секретариата, который бы просто вёл учёт, о чём велись переговоры и чем они закончились… Иногда удавалось сравнивать записи переговоров разных сторон, и различия были существенными, каждая сторона понимала что-то по-своему. Поэтому элементарно чтобы знать, до чего договорились, нужен какой-то координационный центр»[8].

Зарубежные исследователи обращают внимание на размытость организационно-правовой основы БРИКС – группы «разнородных стран, объединяемых вокруг решения конкретных вопросов», у которых «отсутствует общее видение долгосрочной перспективы»[9]. «Развитые страны в намного большей степени обеспечены динамичными и структурированными интеграционными объединениями по сравнению со странами Глобального Юга», – отмечает член РСМД Ярослав Лисоволик[10].

Концепция общего экономического пространства БРИКС

Одна из основных причин «распылённости» усилий БРИКС – отсутствие комплексной концепции экономического взаимодействия и стратегии развития, то есть чётко намеченных целей и параметров партнёрства. Одним из возможных путей структурирования практической деятельности альянса, объединения её целостным, дающим перспективу развития замыслом, могло бы стать, например, принятие концепта «общего экономического пространства» (ОЭП) БРИКС.

Здесь надо сделать оговорку, что сравнительный анализ институциональных сред в каждой стране-участнице нами не рассматривается, поскольку объектом исследования является БРИКС как многосторонняя структура. Для обоснования нашего предложения важен сам факт наличия в странах БРИКС различающихся институциональных сред.

Понятие ОЭП – чаще встречается вариант «единое экономическое пространство» (ЕЭП) – сравнительно новый феномен в международных отношениях[11]. Общепринятое определение пока отсутствует. Например, Георгий Вельяминов указывает, что «такого рода понятия можно рассматривать как достаточно неопределённые, не имеющие ещё сложившегося чёткого правового значения»[12], однако ЕЭП как интеграционный формат вошёл в нормативный оборот, закреплён в ряде важных международно-правовых документов. Достаточно вспомнить ЕАЭС, который использует концепцию создания единого экономического пространства (см. часть 3 Договора о ЕАЭС – «Единое экономическое пространство», также статью 2)[13].

Российские эксперты дают следующее определение понятию ОЭП: «совокупность территорий интегрирующих стран, оформленный межгосударственным соглашением процесс регламентации общественного разделения труда путём отмены таможенных ограничений и создания единого рынка стран-участниц и единой конкурентной среды»[14].

К отличительным признакам ОЭП можно отнести следующие:

• разная форма и содержание функционирующих институциональных сред в странах регионального объединения;
• различия в законодательстве, регламентирующем деловую активность хозяйствующих субъектов стран-участниц;
• отсутствие единой валюты;
• неодинаковые уровни и темпы экономического развития стран, с одной стороны, разные уровни и качество жизни населения ‒ с другой;
• визовые и безвизовые режимы движения граждан между странами.

Решающим является отличие «по форме и содержанию функционирующих институциональных сред стран, интегрируемых в региональное объединение»[15].

Нынешнее состояние экономических отношений между странами БРИКС соответствует этим признакам. Однако взаимодополняемость экономик, заинтересованность в развитии форм экономического взаимодействия, уже обозначенная в документах установка на укрепление «физической взаимосвязанности» экономик[16] создают предпосылки для следующего шага. Российские эксперты указывают, что возможны различные модели построения ОЭП – как в жёстком, так и в мягком варианте, в виде комплекса мероприятий по выработке общих или совместимых норм и правил хозяйственного регулирования без создания наднациональных органов[17]. Как модель экономического сближения концепция ОЭП «имеет существенные преимущества для стран-участниц благодаря своей гибкости, возможности наполнять её разным содержанием и применять разные инструменты»[18].

На наш взгляд, в этом состоит важное отличие ОЭП от ЕЭП как разновидности данного интеграционного формата. Теория международных экономических отношений выделяет четыре стадии экономической интеграции (от простейшей к высшей): зона свободной торговли, таможенный союз, общий рынок и экономический союз. По смыслу формат ЕЭП, как охватывающий различные сферы экономического взаимодействия, рассматривается в качестве аналога стадии экономического союза. Но есть важный семантический нюанс: «общее» вместо «единое». При строительстве «общего» пространства подразумевается, что стороны выступают не только как объекты согласованной интеграционной деятельности, но и сохраняют субъектную самостоятельность, индивидуальные особенности и черты. Таким образом, ОЭП подчёркивает границы делегированной участниками совместной компетенции, то есть наполнение конструкции ОЭП элементами, о которых договорились суверенные государства. Это касается, в частности, сроков и этапов выполнения условий отмены таможенных ограничений и создания единого рынка.

В качестве образца можно привести разработанную в начале 2000-х гг. Концепцию Общего европейского экономического пространства (ОЕЭП) России и ЕС[19]. Этот пример представляется более подходящим, чем евразийский интеграционный опыт, вылившийся в учреждение ЕврАзЭС (позже – ЕАЭС), поскольку в европейском случае речь шла о формировании пространства взаимодействия сторон с весьма различными институциями и системами регулирования хозяйственной деятельности, что больше соответствует современному состоянию БРИКС.

Такие положения документа, как необходимость добиться «взаимодополняющего эффекта развития и использования преимуществ экономики масштаба», следствием чего является «повышение конкурентоспособности сторон на внешних рынках», или как фиксация в качестве цели создания «новых возможностей для экономических операторов сторон путём установления общих, гармонизированных или совместимых правил и систем регулирования, а также путём создания взаимосвязанных инфраструктурных сетей», актуальны для БРИКС. В Концепции ОЕЭП, например, отсутствует перспектива зоны свободной торговли или наднациональных регулирующих институтов. Это пространство включает элементы зоны свободной торговли (ЗСТ), обладает некоторыми чертами единого рынка, но подразумевает и ряд основополагающих принципов экономического союза.

Применительно к конкретной ситуации БРИКС в этом видится ещё одно достоинство конструкции ОЭП как гибридной интеграционной модели – она позволяет сочетать направления деятельности, формально относящиеся к разным этапам экономической интеграции, если на то есть согласие государств-участников. Речь, по сути, о выборе наиболее мягких форм сближения. Форматирование общего экономического пространства, несомненно, будет постепенным и поэтапным процессом. Он также может быть избирательным и охватывать на каждом этапе только те области/сектора экономики, в отношении которых будет достигнуто согласие государств-участников, не упуская главную цель – чтобы хозяйствующие субъекты могли в полной мере использовать конкурентные преимущества, вытекающие из масштаба совокупного рынка БРИКС.

Таким образом, БРИКС будет осуществлять формирование ОЭП в том темпе и посредством тех инструментов, которые в наибольшей степени отвечают специфике стран-участниц, позволяя применять определённые элементы ЗСТ без жёсткого императивного введения такого режима. Опять-таки, исходя из общих интересов, страны БРИКС могут договариваться о снятии таможенных барьеров и нетарифных ограничений в отношении отдельных секторов или видов продукции. Целей можно достичь и другими средствами – формированием новых трансконтинентальных цепочек поставок, особенно для выпуска высокотехнологичной и наукоёмкой продукции с высокой добавленной стоимостью; сетевыми проектами, способными оказывать мультипликативный эффект; созданием многосторонних цифровых и технологических платформ, внедрением лучших практик, например, в области энерго- и водосбережения, и так далее. Предложение о формировании ОЭП БРИКС перекликается с высказанным Ярославом Лисоволиком пожеланием «вести сотрудничество в направлении гармонизации стандартов и более открытого экономического пространства для торговли и инвестиций стран БРИКС и их региональных партнёров»[20].

 

Разработка стратегического манифеста БРИКС

Вторым важным аспектом формирования полноценной международной экономической структуры на базе БРИКС является разработка стратегического документа – манифеста, лежащего в основе её деятельности. Подготовку предложений по содержанию такого документа можно было бы поручить экспертному сообществу стран-членов под руководством уполномоченных академических структур в ходе председательства России в 2024 году.

Цели БРИКС – формирование справедливого и равноправного мирового экономического порядка, повышение влияния развивающихся стран и стран с формирующимся рынком в институтах глобального управления. Но это скорее нацелено на создание благоприятной «внешней среды». Объединению не хватает концептуального документа стратегического характера, который намечал бы желательный путь развития самого БРИКС как коллективной общности.

В 2020 г., в период российского председательства, принята обновлённая версия документа среднесрочного горизонта планирования – «Стратегия экономического партнёрства БРИКС до 2025 года» (первый документ охватывал период 2015–2020 гг.). Относительно взаимодействия членов БРИКС в экономической сфере зафиксированы такие важные задачи, как «укрепление физической взаимосвязанности» и «институционального взаимодействия». Подчёркивалось, что «одним из главных принципов сотрудничества является стремление к взаимосвязанности, которая является предпосылкой повышения конкурентоспособности объединения»^[21].

Досадно, что большинство положений Стратегии носили рамочно-декларативный характер без указания согласованных шагов и мероприятий либо ожидаемых результатов, авторы не шли дальше перечисления возможных направлений деятельности и принципов, которыми следует руководствоваться. Важно, чтобы документ такого рода на период 2025‒2030 гг., который логично принять во время следующего российского председательства в 2024 г., носил более конкретизированный характер с обозначением искомых результатов.

Движение к созданию общего экономического пространства угадывается в совокупности долгосрочных рамочных программ и платформ, планов действий по сопряжению экономической политики стран-членов и кластеру внедрения инноваций. В основополагающих документах БРИКС целесообразно закрепить, что «формирование/достижение общего экономического пространства рассматривается как одна из важнейших долгосрочных целей». Тогда программная деятельность логически вытекала бы из всеобъемлющей концепции развития организации и содержала стратегическое видение будущего БРИКС как экономического блока. «Чтобы БРИКС стал основой для нового миропорядка, этот блок должен предложить другим странам… создание альтернативного трека западному формату развития мировой экономики»^[22]. Обозначение в документе концепции ОЭП, пусть в самом общем виде, побуждало бы страны-участницы переходить от проектов рамочно-декларативного характера к реальной интеграции.

Гибкость формы и содержания ОЭП открывает перед странами разные варианты. При наличии политической воли и готовности сторон ОЭП можно рассматривать и как начальный, подготовительный этап к постепенному экономическому сближению. Наконец, члены БРИКС могут договориться для начала использовать термин ОЭП как политическую формулу, позволяющую обозначить общий вектор дальнейшей экономической работы, отложив расшифровку до времени, когда участники созреют для реальной межстрановой хозяйственной кооперации.

Ресурс институциональных механизмов

Укрепление институциональной базы способно сыграть важную роль в раскрытии потенциала экономического взаимодействия, продвинуть экономическую взаимосвязанность и взаимодополняемость. Работа по совершенствованию механизмов объединения будет и стимулировать, и упорядочивать усилия стран-членов на долговременной основе.

Следует выделить некоторые практические шаги и направления, необходимые для качественного укрепления субъектности БРИКС как самостоятельной макроэкономической величины. В первую очередь создание системы функционального обеспечения экономического сотрудничества – целостной сети инструментов, механизмов и институтов межстранового и межгосударственного взаимодействия, позволяющих минимизировать негативное внешнее влияние на торгово-экономические и инвестиционные связи внутри БРИКС. Такая система, в частности, предполагает способность бесперебойно проводить финансовые расчёты и платежи независимо от глобального доллара; страхование экспортно-импортных операций, в том числе морские и трансконтинентальные перевозки; выработку и внедрение единых независимых критериев оценки хозяйствующих субъектов (помимо обращения к тройке ведущих мировых рейтинговых агентств, представляющих страны Запада); собственные институты урегулирования коммерческих споров; адаптацию и совместимость правил ведения инвестиционной и предпринимательской деятельности на всём пространстве объединения. «Речь совершенно необязательно должна идти о противостоянии, – указывает глава Совета по внешней и оборонной политике Фёдор Лукьянов. – Намного ценнее умение обойти западные институты, снизить риски от взаимодействия с ними. Выстраивание параллельных путей функционирования финансово-экономического и торгового взаимодействия не через посредничество западных инструментов»[23].

Речь не о том, чтобы плодить рамочные форматы по согласованию намерений, а о создании полномочных многосторонних учреждений, способных в рамках компетенции самостоятельно обеспечивать потребности стран-участниц в тех или иных сферах экономической деятельности (например, Арбитражный суд БРИКС). Налицо серьёзное продвижение в создании независимых финансовых и инвестиционных институтов. Вслед за образованием Нового банка развития и Пула условных валютных резервов в стадии проработки, как заявил президент Владимир Путин, находится учреждение международной резервной валюты на основе корзины валют стран БРИКС[24].

Необходима выработка коллективных механизмов преодоления негативных последствий от односторонних санкций Запада. Сегодня это оружие направлено против России и Китая. Возможно, потребуется принятие определённых компенсационных мер, чтобы хотя бы отчасти нивелировать для компаний стран БРИКС риски и потери от вторичных санкций. Важным аспектом представляется формирование рынка страховых услуг, прежде всего в области страхования экспортно-импортных операций. С учётом трудностей, с которыми столкнулась Россия после отказа крупнейших западных страховщиков обслуживать авиаперевозки, морские перевозки в её порты, обеспечение собственными операторами страхования трансконтинентальных морских перевозок является приоритетом при географической разбросанности стран БРИКС.

Всестороннее развитие хозяйственных связей невозможно без создания правовой матрицы сотрудничества, гармонизации национальных законодательств, прежде всего по вопросам деловой активности либо формирования свода норм экономического права БРИКС. Для полноты автономного инструментария странам БРИКС необходимо в кратчайшие сроки завершить формирование системы коммерческого и инвестиционного арбитража в рамках БРИКС, признаваемого и охватывающего всё экономическое пространство объединения. Это позволит хозяйствующим субъектам стран-партнёров не уходить при решении споров в западные юрисдикции. Российские специалисты внесли ряд серьёзных предложений (например, СПбГУ в 2021 г. подготовил проект специализированного арбитражного института БРИКС по рассмотрению инвестиционных споров)[25].

По мере создания экономической общности БРИКС появляются возможности поднять на новый уровень хозяйственную кооперацию через создание транснациональных консорциумов или межгосударственных холдингов. Такие структуры могли бы, уходя от конкурентного соперничества, объединить передовые научно-технические разработки и технологии, материальные и финансовые ресурсы стран-участниц, использовать преимущества масштаба совокупного рынка БРИКС. Перспективным представляется предлагаемое российскими специалистами учреждение товарно-сырьевой биржи БРИКС, работающей в национальных валютах^[26].

 

* * *

Приоритеты российского подхода к БРИКС, вероятно, претерпят в ближайшее время существенную корректировку. На фоне беспрецедентного санкционного давления Запада, гибридной войны против России преимущества общего экономического пространства стран БРИКС, развитие кооперации и взаимосвязей со странами объединения приобретают для нас важнейшее значение. Россия как страна-председатель БРИКС в 2024 г. должна предпринять практические шаги, которые расширят инструменты экономического взаимодействия и укрепят общую институциональную основу. Москва может дать хозяйствующим субъектам стран БРИКС расширенные права доступа на свой рынок при условии предоставления ей аналогичных прав. Льготный инвестиционный или торговый режим может быть предоставлен выборочно – для отдельных категорий товаров, услуг, технологий – например, в секторах высокотехнологичной наукоёмкой продукции с высокой добавленной стоимостью.

Другая возможность – создание двух- и многосторонних зон развития высоких технологий со странами БРИКС на территории России. Подобные зоны прекрасно зарекомендовали себя в китайской экономике и могут дать импульс развитию ряда отраслей (искусственный интеллект, робототехника, технологии больших данных). Россия заинтересована в формировании новых надёжных цепочек поставок. В рамках БРИКС стоит обсудить вопрос о совместном освоении транспортного коридора «Север – Юг», в котором заинтересованы как минимум трое из членов объединения: РФ, КНР и Индия, а также о развитии Северного морского пути и в целом освоении Арктики, что может заинтересовать и Бразилию, и ЮАР. Создание транспортных альянсов авиа- или железнодорожных компаний стран БРИКС, совместное использование спутниковой сети для увеличения информационно-коммуникационной взаимосвязанности существенно углубит ряд аспектов экономического сотрудничества. России важно уже в кратко- и среднесрочной перспективе добиться ощутимого продвижения БРИКС по указанным направлениям. Это отвечает интересам обеспечения её экономического и технологического суверенитета, а также содействует формированию многополярного миропорядка.

Источник Source