Международный дискуссионный клуб «Валдай»

Распад Советского Союза 21 декабря 1991 года стал большим стратегическим шоком. Сверхдержава развалилась на 15 стран. Этот «чёрный лебедь укрепил Pax Americana, породив эпоху одностороннего преобладания Дяди Сэма в мировых делах. Заверения США относительно демонтажа НАТО или облегчения интеграции России в архитектуру экономики и безопасности Европы остались пустыми словами. Напротив, началась новая холодная война, проявившаяся в быстром расширении НАТО и Европейского союза на Восток с целью включения государств бывшего Советского Союза в экосистему западного альянса.

Подстрекаемые извне «цветные революции» на периферии России и отмена договоров по ПРО, РСМД и открытому небу только усилили восприятие Россией внешней угрозы и углубили стратегическое недоверие между Россией и США. После саммита НАТО в Бухаресте в 2008 году, когда Россия почувствовала, что её стратегические интересы в Грузии подрываются при соучастии США, она начала военные операции в Абхазии и Южной Осетии. В 2014 году, когда Россия увидела в восстании на Майдане внешнее воздействие, враждебное её основным стратегическим интересам в критически важном буферном государстве, она начала операции по установлению контроля над Крымом и регионом Донбасса. США поспешили осуществить возмездие в виде экономических санкций против России. Минские соглашения 2014–2015 годов по разрешению конфликтов так и остались на бумаге, и регион погрузился в гибридную войну между Россией и руководимым США коллективным Западом. Продолжающееся расширение НАТО, усиление военного присутствия на восточном фланге альянса, проведение военных учений в Балтийском и Чёрном морях, а также помощь в военной подготовке Украины усугубили опасения России по поводу возможной коллективной поддержки Западом превентивной военной операции Украины в Крыму и Донбассе. Президент Путина потребовал от Запада гарантии безопасности, но его требование осталось без внимания. США повысили ставку, введя ряд карательных экономических санкций против России. В результате бывшее советское пространство погрузилось стало «пространством небезопасности». Суровая реальность, с которой сталкивается мир, заключается в том, что отношения основных сил находятся на самом низком уровне со времён окончания Второй мировой войны.

Постсоветское пространство стало ареной борьбы крупных держав. Стратегия национальной безопасности США, их стратегия сдерживания и доктрина ядерной политики изобилуют такими выражениями, как «ось зла», Китай и Россия названы противниками и угрозами. Россия в этих документах – это что-то вроде цунами, а Китай – системная угроза на уровне изменения климата. Такой подход отражает менталитет хронической враждебности. Лозунги «Америка вернулась» или «Построим лучший мир» и двухпартийная поддержка борьбы с Россией и Китаем также указывают на антагонистические перспективы. Всё это порождает ответные шаги.

Тем временем Финляндия и Швеция вступили в НАТО. Евроатлантический альянс не только укрепился, но и стремится к связям с возглавляемым США альянсом безопасности в Восточной Азии. Япония, Южная Корея и Австралия продемонстрировали склонность к сотрудничеству с коллективным Западом. Россия и Китай вступили в тесные стратегические отношения, а Северная Корея, Иран, Сирия и Куба встали на российскую сторону. На такие конструкции, как QUAD, AUKUS, разведывательный альянс«Пять глаз», в Индо-Тихоокеанском регионе, блок I2U2 на Ближнем Востоке и так далее, Россия и Китай смотрят с подозрением. Аналогично БРИКС и ШОС воспринимаются Вашингтоном как антиамериканские региональные альянсы, враждебные его национальным интересам.

На фоне поляризации возник третий полюс, то есть Глобальный Юг – конгломерат развивающихся стран, которые исповедуют нейтралитет и избегают участия в глобальной борьбе за власть.

Итоги саммита «Большой двадцатки» в 2023 году в Нью-Дели являются свидетельством этих настроений.

Постсоветское пространство в настоящее время сталкивается с огромными проблемами, но в то же время для него открываются новые возможности. Что касается российско-украинского конфликта, то контрнаступление Киева прекратилось, но конфликт неизбежно будет продолжаться до тех пор, пока противоборствующие стороны не достигнут нового modus vivendi. При этом сценарий по-прежнему чреват риском эскалации конфликта на Приднестровье и Калининград, а также ядерной угрозой. Другие дестабилизирующие факторы, в частности конфликт между Азербайджаном и Арменией, этнорегиональные столкновения в Центральной Азии, радикализация в Синьцзяне, гуманитарный кризис в талибанизированном  Афганистане, растущий призрак джихадистского терроризма и ряд нетрадиционных угроз, увеличивают хрупкость ландшафта безопасности.

В США и на «коллективном Западе» появляются разногласия по поводу помощи Украине. Россия, напротив, похоже, оправилась от экономических проблем. Она перестроила экономику, переключилась на высокотехнологичные инновации и создала потенциал для активизации военных усилий ради достижения прагматичных военно-политических целей на Украине. Москва предприняла смелый стратегический шаг, вновь сосредоточив внимание на стратегии поворота к Азии. Она стремится инвестировать в южный пояс постсоветского пространства посредством энергетической дипломатии, обновляя сеть торговых и энергетических коридоров и налаживая связи с процветающими экономиками Азии, особенно с Индией и Китаем. Транссибирские трубопроводы в Китай и значительный рост торговли энергоносителями с Индией являются предвестниками растущих отношений с двумя азиатскими гигантами. В предстоящие годы будет дан новый импульс для альтернативного соглашения о валютных свопах, что позволит обойти экономические санкции и добиться дедолларизации. Другими геополитическими и геоэкономическими инициативами в ближайшем будущем станут ввод в эксплуатацию Международного транспортного коридора «Север – Юг», который соединяет прибрежную Индию, Иран и Каспийское побережье, а также мультимодального транзитного коридора Владивосток – Ченнаи. Обе эти инициативы будут чрезвычайно полезны для евразийских экономик в парадигме взаимовыгодности, взаимозависимости и взаимодополняемости.

Геостратегически Индия как прибрежное государство имеет интересы, переплетающиеся с континентальной Евразией и морским Индо-Тихоокеанским регионом. Наши северные стратегические границы остаются одновременно территорией гибридных угроз и экономических связей с Евразией. Симбиотические отношения с Ираном, Афганистаном и Центральной Азией имеют первостепенное значение для углубления и расширения нашего многомерного стратегического взаимодействия с Россией – особым и привилегированным стратегическим партнёром Индии. Индия стремится расширить свои отношения с Россией за пределы сотрудничества в сфере обороны и энергетики. Дальневосточная политика Индии, провозглашённая премьер-министром Моди в ходе Евразийского экономического форума в сентябре 2019 года, открывает новые перспективы сотрудничества в Арктическом регионе в рамках Северного морского пути. В то же время стратегические интересы Индии в Индо-Тихоокеанском регионе не менее важны, будь то торговля, энергетическая безопасность, технологическое сотрудничество или архитектура безопасности. Индия твёрдо верит в философию «Одна Земля, одна семья, одно будущее» и выступает за негегемонистский и многополярный мир без менталитета «нулевой суммы» и военных блоков. Она верна своим обязательствам по обеспечению глобального мира, безопасности и процветания. Таким образом, Нью-Дели будет сохранять многовекторность в поляризованном мире, отстаивая интересы Глобального Юга и добиваясь реформы СБ ООН и других международных институтов. Индийско-российские отношения выдержали превратности геополитики и остаются фундаментально прочными, позволяя сотрудничать в условиях поляризации и работать рука об руку и плечом к плечу ради лучшего будущего в новом многополярном мировом порядке.

Международный дискуссионный клуб «Валдай»