28 мая парламент Грузии, преодолев вето президента страны госпожи Зурабишвили, окончательно принял закон «О прозрачности внешнего влияния». Призывы, увещания и даже угрозы, звучащие из уст лидеров ЕС и США по этому поводу не возымели действия.

Парламентское большинство в лице партии «Грузинской мечты» (ГМ), несмотря на внутреннее сопротивление и внешнее давление, внесло коррективы в правила общественно-политического взаимодействия для того, чтобы выполнить, по словам представителя руководящей партии, «патриотический долг по защите независимости и достоинства страны». Генеральный секретарь «Грузинской мечты», мэр Тбилиси Каха Каладзе для обоснования линии своей партии «перешёл» на геополитическую орбиту и вовсе заявил, что США и Грузия «не партнёры, а враги».

Реакция Запада на принятие, по определению грузинской оппозиции, «русского» закона вряд ли задержится. Но, судя по тону и риторике западных критиков, создаётся впечатление, что их крайняя озабоченность происшедшим вызвана отнюдь не перспективами демократизации Грузии, а чем-то более важным.

Первое, что традиционно приходит на ум в таких случаях – это «рука Москвы». Некоторые эксперты и политики из Тбилиси, Сухуми и Цхинвали выдвинули предположение, что принятие подобного закона в перспективе может стать причиной отзыва признания Абхазии и Южной Осетии со стороны России, что, в свою очередь, сделает возможным восстановление территориальной целостности Грузии путём создания ею некой конфедерации с Абхазией и Южной Осетией. Такая модель, по их мнению, обеспечит как минимум нейтралитет Грузии и исключит тем самым серьёзные угрозы для России. Как максимум – такой расклад поможет в дальнейшем интегрировать «конфедерацию» с Россией. С учётом глобальных, региональных факторов и внутриполитических реалий Абхазии, Грузии, России и Южной Осетии в обозримой перспективе шансы реализации такого сценария крайне маловероятны. Хотя – кто знает?

Для осмысления причин политической бури, которую вызвал в Грузии процесс принятия закона «О прозрачности внешнего влияния», осмотрительнее обратиться к научно обоснованным гипотезам. В этом контексте наиболее уместна концепция «политичeской трилеммы» видного американского экономиста Дэни Родрика, также известная как «невозможная троица». Она постулирует непреодолимое противоречие между тремя ключевыми целями, к реализации которых в современном мире стремятся многие государства. По мнению учёного, невозможно одновременно добиться решения следующих трёх задач: эффективного вовлечения в глобализацию (посредством глубокой экономической интеграции в мировую экономику), обеспечения национального суверенитета и углубления демократизации. Страны могут обеспечить одновременное решение лишь двух из указанных трёх целей. Для участия в глобализации и для развития демократии, нужно отказаться от некоторых атрибутов национального суверенитета. Сохранение национальной автономии и извлечение плодов глобализации повлечёт за собой издержки демократии. И, наконец, для обеспечения национального суверенитета в условиях демократического правления придётся ограничить участие страны в глобализирующей экономике.

Эта парадигма помогает осмыслить некоторые проблемы, с которыми сегодня сталкиваются Грузия и другие страны, и суть компромиссов, необходимых для эффективного участия в современном международном разделении труда. Рассмотрим некоторые сочетания целей развития на конкретных примерах.

1. Вовлечение в глобализацию, обеспечение национального суверенитета за счёт ограничения демократии. Подобное сочетание составляющих «невозможной троицы» позволяет Китайской Народной Республике четыре десятилетия обеспечивать эффективную интеграцию в мировую экономику, строго контролировать свою внутреннюю политику и осуществлять политическое развитие общества за счёт ограничения механизмов демократического правления в традициях западной либеральной мысли.
2. Обеспечение национального суверенитета, реализация демократической политики за счёт ограничения участия в процессе глобализации. До начала экономических реформ в 1990-х Индия сохраняла относительно закрытую экономику с высокими тарифами и значительным государственным контролем над ключевыми секторами. Такой подход позволил стране обеспечить значительную политическую автономию и уровень демократии, но сопровождался ограниченной интеграцией в мировую экономику и, как следствие, медленным экономическим развитием.
3. Обеспечение национального суверенитета, активное вовлечение в глобализацию за счёт ограничения демократического участия. С начала нынешнего века Индия предприняла активные меры по реформированию экономики и политики. Так, в последнее десятилетие Индия, неукоснительно обеспечивая свою «стратегическую автономию», более активно дерегулировала экономику, что обеспечило стране приток иностранных вложений, стабильный высокий темп экономического роста и внушительное развитие инфраструктуры. Вместе с тем, по мнению некоторых местных и ведущих западных правозащитных организаций, достижения сопровождались ослаблением демократических институтов и соответствующих практик, что негативно сказывается на имидже и традициях «крупнейшей демократии мира».
4. Вовлечение в глобализацию, реализация демократической политики в условиях ограничения национального суверенитета. Общепризнано, что государства – члены ЕС и НАТО сознательно ослабляли национальный суверенитет ради достижения глубокой военно-политической и экономической интеграции и поддержания демократического управления. Нормативно-правовая база ЕС, единый рынок и общая валюта (для стран еврозоны) служат примером этой модели. Это, однако, создаёт напряжённость, когда правила ЕС вступают в противоречие с некоторыми национальными предпочтениями, о чём свидетельствуют разногласия в процессе гармонизации национальных и наднациональных законодательств, касающихся социально-политической, оборонной, миграционной и иных сфер деятельности.

Так, например, Венгрия извлекает серьёзные экономические выгоды из членства в ЕС и доступа к единому рынку. Но венгерское правительство под руководством премьер-министра Виктора Орбана во имя обеспечения национального суверенитета идёт на острые конфликты с НАТО и ЕС. Последние требуют от Венгрии соблюдения союзнической солидарности, беспристрастного обеспечения верховенства закона, свободы СМИ и более либерального подхода к миграционной политике. Как следствие, демократические институты Венгрии оказались под серьёзным давлением со стороны евроатлантических структур, которые обвиняют правительство Орбана в ограничении свобод, подрыве системы сдержек и противовесов и ослаблении независимости судебной власти.

Как и правительство Венгрии, прошлое руководство Польши, являясь одним из главных бенефициаров единого рынка ЕС, в своей деятельности стремилось неукоснительно обеспечить национальный суверенитет. При этом противоречия с ЕС по вопросам судебной реформы, свободы СМИ и вопросов верховенства закона приобрели хронический характeр. Трудности реформ, проводимых бывшей правящей партией «Право и справедливость» и сопровождающиеся судебными спорами с ЕС, демонстрировали несовместимость обеспечения автономии принятия политических решений и демократических стандартов и принципов ЕС.

Вероятно, с проблемой «невозможной троицы» столкнулась также Грузия. Последовательная политика всех правительств страны по интеграции в ЕС и НАТО предполагает, по сути, экономическую, военную и политическую глобализацию, что, по мнению грузинской общественности, сулит ей процветание, гарантии безопасности и блага западно-либеральной демократии. Реализация такого сценария требует обеспечения и соблюдения конкретных политических, экономических и социальных норм, установленных указанными наднациональными структурами. Внешнее давление в связи с законом об «иностранных агентах» отражало ожидание Запада, что Грузия обязана организовывать свою внутреннюю политику в соответствие с его требованиями. Компромисс, особенно в контексте развития гражданского общества и демократических свобод, США и ЕС сочли неуместным.

Принятый закон рассматривается грузинским правительством и его сторонниками как мера, направленная на защиту национального суверенитета от внешнего влияния, и как неотъемлемое право правительства Грузии самостоятельно устанавливать правила и нормы, регулирующие внутреннюю политику страны.

Оппоненты же утверждают, что новый закон грозит подавлением инакомыслия, ограничением свободы выражения мнений и подрывом демократических принципов. По их убеждению, для эффективного функционирования демократических институтов гражданское общество должно иметь свободу действия без излишнего вмешательства правительства. Впрочем, не надо быть убеждённым марксистом, чтобы увидеть также материальные мотивы данного противостояния: по мнению грузинского эксперта, «Запад потратил на всевозможные неправительственные организации около миллиарда долларов. Таких инвестиций не получила ни одна жизненно важная для Грузии сфера».

Смею предположить, что Грузия, как и все страны – участницы экономической и политической глобализации, столкнулась с задачей гармонизации национальных интересов и наднациональных обязательств, что, по сути, предполагает решение трилеммы Родрика. Отказ от экономических благ глобализации в современных обществах потребления противопоказан по определению. Определилась ли политическая мысль Грузии окончательно в выборе между демократией и суверенитетом, покажут итоги предстоящих 26 октября 2024 г. парламентских выборов.

Автор: Армен Мартиросян, преподаватель филиала МГУ имени М.В. Ломоносова в Ереване, заместитель министра иностранных дел Республики Армении (1999–2003), чрезвычайный и полномочный посол РА.

Источник Source