Саммит БРИКС в Казани стал первостатейным мировым событием – и по представительности, и по масштабу обсуждаемых тем. С удовольствием отслушав совершенно заслуженные организаторами фанфары, попробуем по возможности отстранённо зафиксировать, чем форум отличался от предшественников и каково его значение.

Во-первых, Казань стала первым опытом мероприятия в расширенном формате. Пока в объединении было четыре, а потом пять участников, встречи, несмотря на неизменно большое внимание, носили неформальный и в некотором смысле камерный характер (если это понятие уместно в применении к группе гигантских стран). Нынешний состав даже без десятков партнёров и наблюдателей – это уже обширный набор крайне разнообразных стран. Управление таким сообществом требует значительных усилий и вряд ли возможно без каких-то координирующих институтов. До сих пор организующую роль выполняло текущее председательство (Россия в этом году, ЮАР – в прошлом, Бразилия – в 2025-м). И считалось, что такой ротационно-гибкий формат лучше подходит к сложносоставной организации, чем утверждённые административные органы.

В этом есть логика, однако на практике проявились пределы небюрократизированной модели. Помимо того, что она требует большого напряжения сил от страны-председателя, итог сильно зависит от того, насколько каждое конкретное государство-лидер готово вкладываться. Степень приверженности разных участников идее развития БРИКС всё же не одинаковая – есть энтузиасты, а есть менее увлечённые страны. Россия, без сомнения, принадлежит к числу первых, но не все члены БРИКС считают объединение столь же важным для себя начинанием, хотя все его поддерживают. Можно сказать, что дилемма, что должно быть приоритетом – расширение сообщества или углубление взаимодействия за счёт институционализации, решилась: одно без другого невозможно.

Во-вторых, в работе БРИКС есть два измерения – текущее и долгосрочное. Они друг другу не противоречат, но отличаются.

Что касается первого, то чудес тут нет. Заявлены амбициозные задачи. Достигнут базовый консенсус, местами обтекаемый, как в теме Украины, например. Это, впрочем, тоже большое достижение, учитывая неоднородность состава, формулировки мастерские. Наконец, в итоговом документе много не о переустройстве мира, а о необходимости совершенствовать имеющиеся институты от Совбеза ООН до МВФ и ВТО. То есть революций не предлагается, ревизионизм, в котором так любят обвинять Россию и ряд участников БРИКС на Западе, не прослеживается.

По второму измерению интереснее.

Возникает пространство, параллельное тому, что существует вокруг институтов и интересов Запада как привычной и казавшейся незыблемой доминанты. В некотором смысле основная функция БРИКС – антимонопольная: обеспечение конкуренции за счёт ограничения монополиста, в данном случае в мировом масштабе.

И это процесс, что называется, объективный, то есть не БРИКС его инициирует, а наоборот – международные изменения находят своё отражение в этом сообществе. Оно неожиданно оказалось наиболее подходящим, чтобы их воплотить.

Прикладные решения разной степени неотложности, зафиксированные в декларации, объединяют эти два измерения. Идеи по общей конкурентной (в буквальной степени антимонопольной), инвестиционной, технологической, энергетической, зерновой политике предполагают практические шаги уже сейчас, но нацелены на изменение всей международной конструкции в средне- и долгосрочной перспективе. На этом пути будет изрядно препон, и рисовать временной график выполнения задач нет особого смысла. Однако путь этот начат – именно как необратимая трансформация.

В-третьих, стал очевидным стержень той самой трансформации, сфера, которая определяет устойчивость нынешней системы отношений в мире. Это финансово-платёжная гегемония Соединённых Штатов, их главный инструмент глобальной власти. Основана она не только на мощи и давлении страны-эмитента мировой резервной валюты, но и на удобстве этого самого инструмента для широкой международной общественности.

Реальная смена основной мировой валюты означала бы изменение системы всей глобальной торговли. И вопрос совсем не исключительно в политическом решении. Отказ от использования доллара для торговли и накопления резервов потребует от стран, которые этого захотят, преобразования их экономической модели. В случае России и Ирана, которые в полной мере испытывают на себе «прелести» валютной гегемонии, преобразование происходит вынужденно. А вот другие страны, даже те, которые не исключают, что тоже могут оказаться объектами схожих карательных мер (например, Китай), спешить не считают необходимым.

И готовы в принципе работать над параллельной системой. Однако сама по себе такая работа чрезвычайно сложна, потому что речь идёт не о замене доллара на какую-то другую универсальную платёжную единицу, а о создании другого типа взаимоотношений, основанных на разнообразных способах торгово-финансового оборота – от различных методов двусторонних связей до разного рода многосторонних договорённостей и так далее. Очевидного решения нет и быть не может, но, опять-таки, процесс сдвинулся с мёртвой точки. Тональность западных комментариев, ставших намного менее снобистскими в отношении БРИКС, показывает, что там перспективы тоже стали оценивать вполне серьёзно. Это, помимо прочего, означает, что противодействие будет нарастать.

Наконец, все участники и партнёры БРИКС считают необходимым подчеркнуть, что они не создают «антимир», то есть структуру, основной задачей которой является противостояние чему-то иному. Антизападный характер БРИКС всегда подчёркивают на Западе, но это продукт политической психологии США и их союзников, которые с некоторых пор не терпят никаких политико-экономических конструкций, не находящихся в зоне их прямого влияния. И, соответственно, полностью отрицают право международной системы строиться по принципу мультивселенной.

На деле из всех государств БРИКС в конфликте с Западом сегодня находятся Россия и до определённой степени Иран. Остальные вообще не заинтересованы этот конфликт педалировать – чтобы не рисковать либо чтобы не отсекать часть возможностей для собственного развития.

Конфликт, впрочем, всё равно неизбежен, но, по крайней мере, он не является целью формирующегося сообщества.

История аббревиатуры БРИК/БРИКС насчитывает более двадцати лет. За это время рекламно-маркетинговый трюк, придуманный в одном из самых знаковых финансовых учреждений Уолл-стрит, превратился в наиболее престижный форум незападного мира. Символизм налицо. Как и вектор, куда движется история. А Казанский саммит стал вехой по маршруту этого движения.

Автор: Фёдор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»

Российская газета

Источник Source