Сразу уточню: на остров я попала не одна, а в составе Нижнедонской археологической экспедиции Эрмитажа, которая копает на Поречном уже пять лет подряд. Когда вокруг тебя круглые сутки ходят больше двадцати человек, а связь ловит только возле дальнего бревна на берегу, тяга к живому общению вырастает в разы. Поэтому участь «островного затворника» мне не грозила.

А вот добираться «до материка» приходилось вполне канонично – на лодке, хоть и на моторной. После того, как мы перебирались через реку, до ближайшей цивилизации – станицы Раздорской – ещё предстояло минут сорок скакать по холмам.

Поднимаешься в шесть утра – за полчаса до завтрака, а если дежуришь – в пять, чтобы успеть вскипятить воду. На такую роскошь, как телефонный будильник, полагаться не стоит: зарядить смартфон можно только от генератора, который включают не каждый день, да и розеток не на всех хватает. Наша палатка спасалась «адским будильником» – огромным советским чудовищем, который трезвонит так, что поднимет и мёртвого. На случай, если кому-то «повезло» меньше, каждое утро будили лично.

В семь утра начиналась работа. Фильмы, в которых археологи сидят и мирно счищают песок кисточкой… не врут, но очень многое оставляют за кадром. Чтобы дойти до нужных слоёв, приходится много махать лопатой – для человека, который прежде копал только картошку на даче, такая нагрузка кажется весьма серьёзной. А кроме работы на слое, где люди радуются найденным костям или кусочкам керамики, археология предполагает и менее интересные вещи. Ни разу не видела, чтобы Индиана Джонс таскал ведра с землёй или целыми днями рыл колодец с канавками, чтобы отвести из раскопа воду. Впрочем, людей с разных точек постоянно меняют, и науки хватает даже волонтёрам: например, нас учили работать с тахеометром (геодезический инструмент для измерения расстояний, горизонтальных и вертикальных углов – ИА «Диалог») и зарисовывать находки на план.

Есть в экспедиции хочется много – ежедневная физическая работа на свежем воздухе не оставляет выбора. Четыре приёма пищи в день готовят двое дежурных, которые ежедневно меняются. Так что даже если в городе ваши кулинарные таланты ограничиваются в лучшем случае яичницей, постоять на полевой кухне всё равно придётся. И да – загуглить рецепт без связи не получится, а если выйдет невкусно, есть ваш шедевр и мысленно проклинать шеф-повара будет вся экспедиция… Но чаще всего обходится без эксцессов: оказывается, что приготовить суп, макароны с тушёнкой или даже что-то посложнее способны и те, кто в панике кричал, что в его смену придётся есть одну воду с солью.

Продуктов уходит много, поэтому очередь за едой похожа на советскую столовую: по три помидора, два огурца, два куска рыбы на человека – посчитано всё, как при карточной системе. Экономию никто не отменял: например, из оставшейся с завтрака каши отлично выходят оладушки (или, если по-экспедиционному, «кашники»). Когда эксперимент удался, и «кашники» завоевали народную любовь, таким же образом стали утилизировать и другую оставшуюся еду – появились «грешники» из гречки и даже хлеб из остатков макарон. Жизнь на острове развивает кулинарную изобретательность, и когда кончилась мука, мы попытались наладить своё производство – перетолочь овсяные хлопья с помощью ступки для картофельного пюре. Мука получилась не очень, но оладушки – почему-то – вполне.

Если вы хотите отказаться от чипсов, колы и шоколада, это ваш выход: добыть вредную еду здесь можно не чаще раза в неделю, когда кто-нибудь отправляется на «большую землю» и собирает заказы. Так как холодильника нет, практически нет и молочных продуктов в рационе – привет, сухое молоко и сгущёнка. Для хранения скоропортящихся продуктов выкапывали что-то вроде погреба, но это не панацея: даже лежащее в специальном хладпакете мясо лучше готовить в тот же день, когда его привезли (или максимум на следующий). Жаркое ростовское солнце никого не щадит.

Впрочем, для вашей любимой шоколадки есть небольшой лайфхак: положите её под пол палатки, и она не растает. Проверено.

Единственная на всю станицу аптека ничем, кроме основных лекарств, не располагала. Ещё плачевнее – с амбулаторией: на все вопросы местные врачи говорили «наверное, аллергия» и выписывали что-нибудь вроде «Зиртека». Спойлер: один раз это была вовсе не аллергия, а вирусный конъюнктивит, для лечения которого требовалась немало лекарств. Пришлось ехать в Шахты – ближайший городок, маршрутки до которого ходили из Раздорской приблизительно раз в час. Но окончательно мы познали минусы островной медицины, когда у одной девушки отвалился кусок зуба и оголился нерв. Адскую зубную боль пришлось заглушать с помощью ампул лидокаина, потому что маршрут «остров – стоматология в Шахтах» занимал несколько часов.

Как показала практика, в таких условиях надо быть готовым ко всему – и в экспедицию мы везли огромную аптечку. Кто наступил на гвоздь, кто получил солнечный удар, а кто банально простыл и слёг с температурой – неприятных сюрпризов может быть множество. Так что захватить с собой набор базовых лекарств и обязательно сообщить, если вы принимаете что-то специфическое, жизненно необходимо.

Не секрет, что жизнь островитянина полна ловушек и неожиданностей. И на первом месте по числу напуганных жертв – ежи.

Всё, что вы помните из детских книжек, где весёлые ёжики тащат на иголках яблоки – ложь. На самом деле они топают так же громко, как человек и утробно хрюкают в кустах, что-то пожирая (или кого-то – ежи всеядны). Разумеется, вам они ничего не сделают – но пару жутких минут, когда вы идёте в одиночку по ночному лесу, гарантируют стопроцентно.

А вот самые страшные хищники, которые действительно могут вам навредить – осы. Это был настоящий осапокалипсис: мы травили их дихлофосом, заливали уксусом и даже жгли, брызгая репеллентом через горящую зажигалку. Получалось эффектно, но не очень эффективно. Если сначала ос даже жалели и пытались отогнать, а не уничтожить, к концу первого месяца даже самые стойкие пацифисты передумали и пытались забить их чуть ли не кулаками. Самый жестокий случай расправы над врагом был зафиксирован, когда оса крайне не вовремя попалась автору в кружку с кофе. Автор случайно её обезглавил.

Впрочем, если остров необитаемый, это ещё не значит, что не стоит бояться самых опасных животных – людей. Как-то раз прошёл слух, что к нам нагрянули браконьеры, и посреди ночи мы спешно убирали ноутбуки и технику, обычно спокойно оставляемые на виду под тентом. В другой раз нашли на дереве нечто, что сразу окрестили куклой вуду. Больше похожая на славянский оберег, чем на артефакт гаитянских магов, она была приколота к дереву, а рядом лежала горка ракушек с места раскопок. Местных жителей на острове нет, версия с туристами тоже отпадала: археологи рассказали, что один раз находили такое и раньше. Следствие так ни к чему и не привело – у каждого необитаемого острова должна быть своя нераскрытая тайна.
 

Если вы привыкли без макияжа не выходить даже в магазин, готовьтесь разочароваться: за полтора-два месяца в лесу вы точно о нём забудете. Так как в экспедицию целый чемодан лишних вещей не потащишь, базовый набор средств по уходу за собой выглядит крайне скромно: шампунь, гель для душа и мыло – хозяйственное и обычное. Если у кого-то находится бальзам для волос или скраб, на него моментально выстраивается очередь. Приходится проявлять чудеса изобретательности: скраб для лица отлично заменяет кофейная гуща, для тела годится засохшая глина, а посуда, чтобы зря не тратить хозяйственное средство, неплохо отмывается песком. Как-то раз мне даже советовали использовать в качестве мочалки листья осоки, но это удовольствие на любителя – средство чересчур сильнодействующее.

Быт на острове, где девяносто процентов времени ты больше похож на лесное чудище, заставляет искать новые способы разнообразить внешний вид. Например, как это и делали наши предки – вытачивать украшения из кремня или просверливать отверстия в ожерельях из ракушек. К счастью, технология изготовления была прямо у нас под ногами: такие ракушки мы неоднократно находили во время раскопок. Как и керамику, которую в диких условиях было крайне заманчиво не только исследовать, но и попробовать сделать самим. Глины вокруг было полно, печь для обжига прекрасно заменил костер. Так у нас появилась экспедиционная пепельница, которая зимними городскими ночами лучше прочего напоминает об островных приключениях.

Чуть позже всплыло из глубин коллективной памяти ещё одно древнее знание – вырезание по дереву. В экспедиции началась эпидемия: каждую свободную минуту все сидели и вырезали: кто ложку, кто рукоять ножа, а кто заколки для волос. Забавно: времяпрепровождение образованных людей из XXI века, когда они попадают на остров, не сильно отличается от быта тех, кого они исследуют.
 

Вернувшись из полуторамесячной экспедиции, долго не можешь привыкнуть к элементарным благам цивилизации. Подушка кажется неестественно мягкой, горячий душ – почти магией, а с наступлением темноты машинально начинаешь тянуться за фонарём. Пару недель спустя мне всё еще снилось, что я лежу в палатке – и пока я не натыкалась рукой на спинку кровати, мозг отказывался верить в обратное.

Конечно, профессиональным археологом я никогда не буду, и информация о том, как снимать находки или зачищать слой под фотографию, в повседневной жизни мне вряд ли пригодится. Да и умения рубить дрова, разводить костры и чинить порванные тенты, возможно, необходимы далеко не каждому. В первую очередь экспедиция учит другому: уметь организовать быт в буквальном смысле из глины и веток и полагаться на себя, когда у тебя нет ни связи с внешним миром, ни возможности перевести дух в своих четырёх стенах. Во многом это история об ответственности. Проспать дежурство – не то же самое, что университет: двадцать человек останутся без еды. Не убрать вовремя вещи или не закрыть палатку –  это не так, как отложенная на потом уборка в квартире: всё промокнет, и тебе не в чем будет ходить.

И не то чтобы с этих пор я никогда не просыпала пары и не откладывала на завтра мытьё полов… Но если это вдруг станет делом общественной важности – точно буду в этом круче, чем Индиана Джонс.