83

ТК История Российской Империи

Русский народ не увидел в них освободителей

Отчасти они сами ответили на этот вопрос. Генерал Антон Деникин отмечал за границей в мемуарах, что власть «народных комиссаров» «ломала решительно и беспощадно» русскую жизнь и этим выигрывала в глазах у населения по сравнению с Белым движением, которое не предрешало будущее политическое и социальное устройство России.

Но понимал ли Деникин уже тогда, в 1918-1920 гг., что такое «непредрешение» губит Белое дело? Или же это прозрение наступило у него только в эмиграции?

В антибольшевистском движении временно соединились столь разнородные политические силы – от монархистов до эсеров – что было невозможно выставить какие-то общие для них лозунги. Разобщённость, склоки и отсутствие единой направляющей воли погубили Белое движение.

Спустя двадцать лет эмигрант уже советской волны Иван Солоневич сравнивал русских белогвардейцев с испанским генералом Франко, подавившим мятеж коммунистов и левых социалистов в 1936-1939 гг. Сравнение было в пользу «каудильо»: вместо «непредрешения» – чёткая программа государственного строительства. Определённость лозунгов – социальное государство, основанное на солидарности всех классов – помогло, по его мнению, Франко победить.

Белые постоянно взывали к русскому народу, что идут освобождать его от большевизма. Но народ не увидел в них освободителей. Постои, реквизиции и вдобавок возвращение земли обратно помещикам – не так русские представляли себе волю. Большевики говорили, что тяготы нужно перетерпеть, что они нужны для того, чтобы разбить белых, а дальше наступит рай земной. Белые с ходу восстанавливали то, против чего крестьяне и рабочие в 1917 году поддержали революцию.

Никакое новое Учредительное или Национальное собрание, к которому призывали белогвардейцы, не могло удовлетворить народ в политическом плане. Та же власть Советов была крестьянам и рабочим намного ближе. Недаром самым опасным для большевиков в годы гражданской войны оказалось, в конечном счёте, не Белое движение, а движение тех же рабочих, крестьян, солдат и матросов в 1920-1921 гг. под лозунгом: «За Советы, но без коммунистов!»

Секрет, чего больше всего боялись комиссары в Смольном и Кремле, раскрыл Троцкий, когда написал в одной из статей эмиграционного периода: «Если бы белые выбросили лозунг кулацкого царя, то мы бы не продержались и двух недель».

«Кулацкий» – читай: крестьянский, мужицкий. Спасительным для белых мог стать только лозунг возвращения к монархии – привычной по форме, но новой по содержанию: народной, крестьянской монархии. Царь, но признающий совершившуюся аграрную революцию и опирающийся на сеть низового местного самоуправления – те же Советы, но беспартийные. Такую модель с середины XIX века разрабатывали славянофилы, Лев Тихомиров, другие консервативные мыслители.

Для белогвардейцев такая монархия была слишком «реакционной», «черносотенной». Считая себя «русскими европейцами», вожди Белого движения не мыслили себе будущей России иначе, как в европейски-парламентских формах. Они не услышали русского народа.

Источник vizitnlo.ru