За последние несколько сотен лет численность населения Земли увеличилась с одного миллиарда человек в 1804 году до семи миллиардов в 2017 году и согласно прогнозов к концу 2022 года она достигнет 8 миллиардов. На протяжении всего этого времени высказывались опасения, что наша численность может превысить способность производить продукты питания, что приведет к массовому голоду.
Некоторые ученые даже считали, что по мере исчерпания ресурсов население будет «контролировать» себя путем массовой смерти, пока не будет достигнута устойчивая численность.
Так случилось, что благодаря достижениям в области сельского хозяйства, изменениям в методах ведения сельского хозяйства и новым сельскохозяйственным технологиям мы получили достаточно продовольствия, чтобы прокормить 10 миллиардов человек (по крайней мере так было до начало пандемии и глобальных климатических изменений), но именно то, как распределяется продовольствие, может стать причиной массового голода.
По мере использования ресурсов и обострения климатического кризиса все это может измениться, но пока мы всегда могли производить больше продовольствия, чем нам нужно, даже если нам не хватало желания или способности распределить его среди тех, кто в нем нуждается.
Но пока все беспокоились о нехватке ресурсов, один исследователь поведения в 1970-х годах попытался ответить на другой вопрос: что произойдет с обществом, если все наши аппетиты будут удовлетворены, а все наши потребности — удовлетворены? Ответом, согласно его исследованию, было огромное количество каннибализма, за которым вскоре последовал апокалипсис.
Джон Б. Кэлхун начал проводить серию экспериментов, в ходе которых грызуны удовлетворяли все свои потребности, а затем отслеживали влияние на популяцию с течением времени. Самый печально известный из этих экспериментов был назван весьма драматично — «Вселенная 25«.
В этом исследовании он взял четыре пары мышей и поместил их в «утопический Рай». Среда была разработана таким образом, чтобы устранить проблемы, которые привели бы к смертности в дикой природе. Они могли получить неограниченный доступ к пище через 16 кормовых бункеров, доступных через туннели, которые могли кормить до 25 мышей одновременно, а также бутылки с водой, расположенные прямо над ними. Был предоставлен гнездовой материал. Погода поддерживалась на уровне 20°C, что является идеальной температурой для мышей. Мыши были выбраны с учетом их здоровья и получены из племенной колонии Национального института здоровья. Были приняты чрезвычайные меры предосторожности, чтобы не допустить проникновения каких-либо болезней во «Вселенную 25».
Кроме того, в утопии не было хищников. Эксперимент начался, и, как и следовало ожидать, мыши использовали время, которое обычно тратилось на поиск пищи и убежища, для чрезмерного количества половых контактов. Примерно каждые 55 дней популяция удваивалась, а мыши посильнее занимали самое желанное пространство в загоне, где доступ к пищевым туннелям был простым.
Когда популяция достигла 620 особей, она стала удваиваться примерно каждые 145 дней и в мышином обществе начались проблемы. Мыши разделились на группы, и тем, кто не смог найти себе место в этих группах, стало некуда идти.
«При нормальном ходе событий в естественной экологической обстановке до зрелости доживает несколько больше молодых особей, чем необходимо для замены умирающих или стареющих сородичей», — писал Кэлхун в 1972 году. «Избыток, не нашедший социальной ниши, эмигрирует«.
В данном случае «излишки» не могли эмигрировать, поскольку им некуда было идти. Мыши, которым не нашлось социальной роли, которую они могли бы исполнить — ведь ролей главных мышей так много, а утопия не нуждалась в шеф-поваре в стиле Рататуя — становились изгоями.
«Самцы, потерпевшие неудачу, отстранялись физически и психологически; они становились очень неактивными и собирались в большие группы вблизи центра дна Вселенной. С этого момента они больше не инициировали взаимодействие со своими устоявшимися товарищами, и их поведение не вызывало нападения со стороны территориальных самцов», — говорится в статье. «Несмотря на это, у них появилось множество ран и рубцовой ткани в результате нападений других самцов изгоев».
Во время нападений самцы изгои не реагировали, лежали неподвижно. Позже они нападали на других по той же схеме. Самки этих изолированных самцов также отстранялись. Некоторые мыши проводили свои дни, ухаживая за собой, избегая спаривания и никогда не вступая в драку. Благодаря этому у них была отличная шуба, и их прозвали «красивыми«.
Нарушение обычного поведения мышей касалось не только чужаков. Мыши-«альфа-самцы» становились чрезвычайно агрессивными, нападая на других без всякой мотивации или выгоды для себя, и регулярно насиловали как самцов, так и самок. Жестокие столкновения иногда заканчивались каннибализмом между мышами.
Несмотря на то, что все их потребности были удовлетворены, матери бросали своих детенышей или просто забывали о них, оставляя их на произвол судьбы. Мыши-матери также стали агрессивными по отношению к нарушителям их гнезд, а самцы, которые обычно выполняли эту роль, были изгнаны в другие части утопии. Эта агрессия выплеснулась наружу, и матери регулярно убивали своих детенышей. Младенческая смертность на некоторых территориях утопии достигала 90 процентов.
Все это происходило на первом этапе падения «утопии».
На этапе, который Кэлхун назвал «второй смертью», все молодые мыши, выжившие после нападений своих матерей и других людей, росли в окружении необычного поведения мышей. В результате они так и не научились обычному поведению мышей, и многие из них практически не проявляли интереса к спариванию, предпочитая питаться и ухаживать за собой в одиночестве.
Пик популяции пришелся на 2200 особей — меньше, чем реальная вместимость «вселенной» в 3000 мышей — и с этого момента начался спад. Многие из мышей не были заинтересованы в размножении и ушли на верхние уровни вольера, в то время как другие сформировались в жестокие банды внизу, которые регулярно нападали на другие группы и занимались каннибализмом, а также на свои собственные.
Низкая рождаемость и высокая детская смертность в сочетании с насилием привели к тому, что вскоре вся колония вымерла. Во время мышиного апокалипсиса пища оставалась в изобилии, и все их потребности были полностью удовлетворены.
Кэлхун назвал то, что он считал причиной коллапса, «поведенческой ловушкой».
«Для такого простого животного, как мышь, самые сложные формы поведения включают в себя взаимосвязанный набор ухаживаний, материнскую заботу, защиту территории и иерархическую внутригрупповую и межгрупповую социальную организацию», — заключил он в своем исследовании.
«Когда поведение, связанное с этими функциями, не достигает зрелости, не происходит развития социальной организации и размножения. Как и в случае моего исследования, о котором я рассказывал выше, все члены популяции стареют и в конце концов умирают. Вид вымрет«.
Он считает, что эксперимент с мышами может быть применим и к людям, и предупреждает о том дне, когда — не дай бог — все наши потребности будут удовлетворены.
«Для такого сложного животного, как человек, нет логической причины, по которой аналогичная последовательность событий не приведет к вымиранию вида. Если возможности для исполнения ролей значительно отстают от спроса со стороны тех, кто способен их исполнять и ожидает этого, за этим может последовать только насилие и нарушение социальной организации».
В то время эксперимент и выводы стали довольно популярными, резонируя с чувствами людей о перенаселенности городских районов, ведущей к «моральному разложению».
Однако в последнее время люди задаются вопросом, действительно ли эксперимент можно так просто применить к людям.
Конец мышиной утопии мог произойти «не от плотности, а от чрезмерного социального взаимодействия», — сказал в 2008 году историк медицины Эдмунд Рамсден. «Не все крысы Кэлхуна сходили с ума. Те, кому удавалось контролировать пространство, вели относительно нормальную жизнь«.
Кроме того, ход эксперимента подвергся критике за то, что он создал не проблему перенаселения, а скорее сценарий, в котором более агрессивные мыши смогли контролировать территорию и изолировать всех остальных. Как и в случае с производством продуктов питания в реальном мире, возможно, что проблема заключалась не в достаточном количестве ресурсов, а в том, как эти ресурсы контролируются.
Чему люди могут научиться у утопии грызунов Кэлхуна?
Продолжая свои наблюдения за «красивыми особями», Кэлхун позже пришел к выводу, что мыши, как и люди, нуждаются в чувстве идентичности и цели в мире в целом. Он утверждал, что такие переживания, как напряжение, стресс, тревога и необходимость выживания, делают необходимым участие в жизни общества.
Оригинал earth-chronicles.ru
