Догмат о непогрешимости

В мирное время, когда российские эксперты регулярно участвовали в европейских мероприятиях, любимым местом автора этих строк была венская Военная академия. Дискуссии там приносили истинное удовольствие.

Большую часть аудитории составляли офицеры австрийской армии – наследники впечатляющей имперской школы, способные квалифицированно и умно обсудить самые разные темы – от тонкостей геополитики и военных стратегий до гносеологических аспектов идейного противостояния. Прелесть беседе придавало то, что для её участников, декорированных орденами, аксельбантами, впечатляющими шевронами и красивыми петлицами, всё это было сродни чистому искусству. Практического применения в благополучной и нейтральной Австрии, где профильное ведомство носит название «Министерство обороны и спорта», знания такого рода не находили.

Ностальгические воспоминания пробудились у вашего покорного слуги на фоне ажиотажа, вызванного аудиозаписью разговора немецких офицеров о перспективах использования ракет «Таурус» для разрушения Крымского моста. Германия, экономико-политическая опора Евросоюза, конечно, не Австрия, а бундесвер, сегодняшняя инкарнация давней и богатой военной традиции, простите за дурацкий каламбур, не бундесхер (Bundesheer, Вооружённые силы Австрии). Тем не менее опубликованная запись диалога военных заставляет задуматься о соотношении военного потенциала, навыков его применения и адекватности политического восприятия в современной Европе.

Накал эмоций вокруг утечки объясним: напряжённость растёт. Но чего-то принципиально нового мы из этой утечки не узнали. Об участии представителей стран НАТО в украинском военном планировании и подготовке операций известно давно. Разве что особо высветились немцы – штрих свежий, но ожидаемый. То, что за закрытыми дверями офицеры и генералы ведут предметные разговоры о войне, а не гуманитарную помощь обсуждают, понятно и так. Канцлер Шольц публично и очень твёрдо заявлял, что не будет отправлять ракеты на Украину, а другая часть политической верхушки ФРГ столь же ясно давала понять, что не согласна с ним по этому вопросу. Но несколько неожиданным оказалось то, что, как выяснилось, немецкие военные в этой полемике солидарны со сторонниками передачи, то есть их перспектива и риски избыточного вовлечения в конфликт не смущают.

Два минус четыре

Фёдор Лукьянов

В переговоры о германском объединении уходят корни нынешнего кризиса. Решение о допустимости членства «большой» Германии в НАТО проложило дорогу к дальнейшему неограниченному расширению блока. А согласие СССР на принятие немцев в альянс послужило обоснованием, чтобы впредь не принимать во внимание возражения России.

Подробнее

Это и есть самое интересное. Профессионалы, на которых ложится главная тяжесть любой войны, как правило, не становятся её зачинщиками – в этой роли выступают политики. Внешняя агрессия, естественно, – случай особый, в прочих же военные исполняют политические решения, и, когда таковые приняты, обсуждать их – не дело людей в погонах. Даже если они и не уверены в целесообразности приказов.

Когда речь идёт о войне гибридной (за отсутствием другого будем пользоваться этим несовершенным термином), стройность схемы нарушается. Участие стран НАТО в противостоянии Украины и России последовательно наращивается на протяжении двух лет, и от него столь же последовательно официально открещиваются. Рискнём предположить, что это не коварный план и не «стратегическая двусмысленность» (о которой на днях внезапно вспомнил министр иностранных дел Франции Стефан Сежурне), а непонимание того, что происходит и, главное, что из чего вытекает и к чему, вероятнее всего, ведёт. Отсутствие ясности в этом вопросе подрывает все шансы выработать линию поведения, продуманную хотя бы на среднесрочную перспективу.

Утрата восприятия причинно-следственных связей – продукт пресловутого «конца истории».

Ведущие западные страны пришли на рубеже 1990-х к выводу: направление развития настолько предопределено, что сопутствующими издержками можно просто пренебречь. И так действительно было, пока на пути не встречались крупные производители этих самых издержек, то есть государства, способные противопоставить что-то серьёзное вплоть до блокировки всего движения. Российское руководство на протяжении двадцати лет старалось довести до сведения американских и европейских визави (вербально, а потом и, можно сказать, мануально): определённые ваши шаги обусловливают соответствующие ответы, такова логика международной политики. Увещевания эти были проигнорированы, атмосфера продолжала нагнетаться. Итогом стало 24 февраля 2022-го.

Как мы видим два года спустя, переход событий в вооружённую фазу не привёл к качественным переменам. Россия теперь пытается заставить Запад пересмотреть настрой 1990-х с помощью военной силы. Москва хочет продемонстрировать: масштаб издержек таков, что целесообразно задуматься об изменении подхода, иными словами, начать с ней разговор о другом устройстве европейского театра безопасности. Но с противоположной стороны нет встречного движения – никто не собирается признать необратимость трансформации под воздействием военных приобретений России. Напротив, по мере исправления российской стороной ошибок начальной фазы кампании и перехвата инициативы риторика в Европе и США о недопустимости победы Москвы в целом становится всё более проникновенной и тревожной.

Соответственно, чем меньше надежда добиться желаемого чужими (украинскими) руками, тем больше набор инструментов, считающихся допустимыми для применения.

В этом ключе надо рассматривать и парижские откровения Макрона со товарищи о том, что не исключено ничего – вплоть до отправки натовских контингентов. Это, конечно, ещё не политическое решение, но явное расширение границ того, о чём в принципе можно поразмышлять.

Обнародованный разговор немецких офицеров приобретает в этом контексте дополнительную важность. На фоне экзальтации политиков военные, как стало ясно благодаря утечке, не берут на себя роль силы сдерживающей и рационализирующей, а, наоборот, удивляются нерешительности главы правительства. Речь, между тем, идёт не о нападении на их отечество, а о конфликте с участием государства, не связанного с Германией (и прочими странами НАТО) какими-либо формальными обязательствами. Но вовлечение в этот конфликт приближает столкновение со страной, представляющей серьёзную угрозу.

Из разговора следует: немецкие военные не обдумывают варианты развития событий, которые последуют за реализацией обсуждаемого сценария, и не принимают всерьёз вероятность прямого столкновения с Россией. То есть исходят из того, что боевые действия будут локализованы территорией самого конфликта (украинско-российской), но ставка – мировая власть. Когда русской угрозой пугают французские, датские или американские начальники, речь ведь не об угрозе нападения на их страны, а прежде всего о политических последствиях для глобальных позиций Запада. Действительно, серьёзное поражение страны, поддержка которой стала ведущим императивом для всего западного сообщества, станет сильным ударом не только по престижу, но и по возможности проводить свои интересы во взаимодействии с большинством мира.

Получается взрывоопасная смесь.

Один компонент – политические верхи, считающие конфликт экзистенциально важным, но не имеющие продуманной линии поведения и действующие скорее импульсивно в соответствии с постоянно меняющимися обстоятельствами. А обстоятельства эти могут быть разного рода, включая избирательные кампании в той или иной стране. Громкие заявления и обещания зачастую предшествуют размышлениям о том, как, собственно, их можно осуществить и к каким последствиям это приведёт. В этом смысле есть основания предположить, что, например, высказывание Макрона об отправке бойцов НАТО на Украину было самоценно, то есть делалось ради красного словца, но теперь произведённая форма потребует наполнения каким-то содержанием.

Другой компонент – военные руководители, согласные с экзистенциальным характером происходящего, но не имеющие ясно очерченных рамок для своих действий. Ведь формального мандата в силу специфики кампании они не получали. Ну и к тому же эти самые военные за предыдущие десятилетия привыкли (не в такой степени, как завсегдатаи Австрийской военной академии, конечно, но всё же) выступать скорее в качестве компетентных комментаторов, чем тактиков и стратегов реального развёртывания. А имеющийся у них опыт очень мало применим для военно-политических действий, ведущихся сегодня. Сказанное относится в первую очередь к континентальной Европе, ситуация в Великобритании и США более многогранна, но качественно, пожалуй, не отличается.

Напрашивается вывод, что риски эскалации растут.

Категорическая неготовность отступить присуща всем участникам противостояния.

Но мяч на стороне западного лагеря, в котором удивительным образом на передний край выдвинулась Европа, а в ней – Франция и Германия.

Важно учитывать два обстоятельства.

Первое: разногласия внутри европейского сообщества, усугубляющиеся из-за общего роста неопределённости, решаться будут, судя по всему, путём взвинчивания напряжения, а не снижения его градуса. Просто ослабление накала «русской угрозы» сразу обнажит множество приглушённых сейчас противоречий, и европейский истеблишмент предпочтёт обострение на российском направлении разрядке.

Второе: обретающая у нас популярность идея, что для выхода из замкнутого круга западную верхушку нужно как следует напугать ядерным армагеддоном и тогда к ней вернётся договороспособность, может дать прямо противоположный результат. Сегодняшняя правящая элита действительно качественно отличается от предыдущих поколений. Прежде всего верой в своего рода догмат о непогрешимости Запада, то есть уверенностью, что отступление от идейно-политического канона, утвердившегося после холодной войны, станет настоящей катастрофой для мира. А поскольку всякий компромисс с Россией будет таким отступлением, не допустить его необходимо любой ценой.

Вступаем в опасное время.

Автор: Фёдор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»

Профиль

Уловка-24

Фёдор Лукьянов

За два года украинской кампании и мирового военно-политического кризиса случилась масса событий, определявших настроения по обе стороны линии конфликта. Утверждение, что всё решится на поле боя, стало аксиомой, правда, изменилась оценка. Полтора года назад глава европейской дипломатии Жозеп Боррель говорил об этом с оптимизмом, сейчас – с тревогой. Рискнём предположить, что наступает очень важный момент не только в военном, но прежде всего в политическом смысле.

Подробнее

Источник Source

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *