Конфликт на Украине приобрёл за полтора года черты большой сухопутной войны с участием крупных регулярных войсковых формирований и большого количества техники. Для всех сторон противостояния, в первую очередь для России и стран НАТО, он ставит вопрос о развитии перспективных систем вооружений.

Эта кампания стала в том числе и соревнованием возможностей военной промышленности. Взгляды на будущее как на мир исключительно локальных войн, в котором не останется места крупномасштабным боевым действиям регулярных армий развитых государств друг против друга, оказались излишне оптимистичными и подлежащими пересмотру.

Переосмысление уже идёт. Можно отметить доклады “Empty Bins in a Wartime Environment: The Challenge to the U.S. Defense Industrial Base” американского Центра стратегических и международных исследований (CSIS)[1], статью “A Call to Action: Lessons from Ukraine for the Future Force” в журнале Parameters военного колледжа Армии США[2]. В ряде работ, вышедших ещё до начала конфликта[3], [4], констатируется вероятность войн крупных держав, возможность их высокой интенсивности, необходимость восполнения масштабных потерь и важность развития промышленности, способной к производству больших объёмов оружия.

Это касается крылатых ракет, боевых самолётов, но и вооружений сухопутных войск, высокие темпы расхода которых некоторые специалисты предсказывали и ранее. Так, в совместных англо-франко-американских штабных играх Warfighter 21-4, в ходе которых отрабатывались действия 3-й дивизии британской армии, выяснилось, что при масштабном конфликте в Европе одна дивизия израсходует все наличные британские запасы критически важного (высокоточного) оружия в течение восьми дней. На слушаниях в британской палате общин в июле 2021 г. об этом заявил американский генерал Бен Ходжес, бывший командующий американскими силами в Европе (2014–2017)[5]. К схожим выводам приходят и другие исследования.

Особое внимание привлекают программы развития вооружений и военной техники (ВиВТ) ведущих стран Североатлантического блока, в частности Германии, одного из лидеров альянса по разработке и производству техники для сухопутных войск. Сейчас немецкий Leopard 2, будучи единственным серийным европейским танком, участвует в боях на Украине. В НАТО идёт активный поиск вариантов совершенствования парка как за счёт модернизации самого «Лео», так и путём создания танка нового образца. Вместе с тем адекватность текущих подходов и производственных возможностей новым вызовам неочевидна, как и реализуемость ряда проектов.

Мир танков German edition

В сентябре 2023 г. в прессе появилось сообщение, что Германия подписала соглашение с Испанией, Италией и Швецией о разработке нового танка, который должен сменить нынешние модификации Leopard 2. С немецкой стороны в проекте ожидаемо примут участие Krauss-Maffei Wegmann (KMW) и Rheinmetall, их контрагентами, по версии газеты, станут шведская компания Saab и итальянская Leonardo[6].

Новость вызывает удивление, потому что в Германии уже есть три потенциальных и реальных кандидата на роль серийного основного боевого танка (ОБТ). Один из них – франко-германский Main Ground Combat System (MGCS). В политическом плане он призван ещё больше укрепить франко-германский тандем и упрочить стратегическую автономию ЕС. В техническом – предполагалось, что новый танк заменит немецкий Leopard 2 и французский Leclerc AMX-56. Страны также надеялись, что новый ОБТ станет востребованным экспортным товаром в Евросоюзе.

Решение приступить к разработке Берлин и Париж приняли в 2012 году. В 2015 г. для создания ОБТ основали совместное предприятие KNDS на базе немецкого концерна KMW и французского Nexter Defense Systems (Nexter). Позднее к проекту присоединился Rheinmetall. Демонстратор новой системы должен быть подготовлен в 2024–2027 гг., а развёртывание намечено на 2035 год[7].

Однако в процессе работы возникли сложности, затормозившие работу, стороны признали, что не достигнут поставленных задач к 2035 году[8]. Глава концерна Rheinmetall Армин Паппергер предупредил, что первые поставки могут быть осуществлены не ранее 2040 года. Согласно немецкой прессе, причины задержки – споры между правительствами и компаниями двух стран, кто получит ведущую роль в разработке компонентов. В частности, долгие переговоры велись о характеристиках пушки. В то время как Rheinmetall выступал за разработанную им пушку калибра 130 мм, Nexter заявлял, что более подходящим будет новый французский вариант калибром 140 мм. Впоследствии сообщалось, что партнёры остановились на немецком предложении.

В нынешнем году встал вопрос о целесообразности нового изделия в условиях востребованности Leopard 2. Это основной боевой танк бундесвера. Права принадлежат разработчику – KMW, однако в производстве участвуют Rheinmetall (120-мм пушка Rh-120, башня, система управления, система управления огнём и боеприпасы), небольшое оборонное предприятие Renk-Gruppe (Renk), поставляющее трансмиссию, а также MTU Friedrichshafen (MTU), производящая двигатель.

После решения о передаче Киеву Leopard 1 и 2 страны Евросоюза столкнулись с необходимостью обновить танковый парк, восполнив потери. Норвегия заказала к 2026 г. 54 танка Leopard 2A7 [9], Чехия – 77 2A8[10], Италия ведёт переговоры о закупке 133 штук 2A8[11]. В самой Германии бундесвер должен в течение 26 месяцев получить 18 новых Leopard 2A8[12]. До этого покупателем Leopard 2A7+HU стала Венгрия, заказавшая 44 машины с дополнительными опциями. Поставки венгерских «Лео» должны начаться в 2023 г., также Будапешт получит ремонтно-эвакуационные машины Wisent 2 и танковые мостоукладчики Leguan[13].

Возникают два вопроса. Во-первых, насколько востребован будет MGCS, если европейские страны закупят сейчас последние модели Leopard 2? Ранее генеральный директор Renk Сюзанна Виганд отметила, что спрос на этот танк способен задержать франко-­германскую разработку. В настоящий момент спрос на новые «Лео» оценивается примерно в 300 штук, которые могут стоять на вооружении около 40 лет[14].

Итак, на европейском рынке Норвегия, Чехия, возможно, Италия получат новые Leopard 2. Польша заказала тысячу южнокорейских танков K 2[15]. Маловероятно, что Великобритания решит пополнить свой парк немецкими образцами.

В новом танке, безусловно, заинтересованы французы, чьи Leclerc в перспективе нуждаются в замене, и Париж беспокоится, что останется один на один с проектом. Однако немцы уверяют, что его финансирование внесено в план 100-миллиардного фонда бундесвера[16].

Во-вторых, какими промышленными мощностями располагает Германия? Времена холодной войны, когда ФРГ, образно выражаясь, производила по танку в день, ушли в прошлое, страна выпускает в среднем 3–4 танка в месяц на заводе KMW в Мюнхене. Если Германия захочет остаться на этом уровне или увеличить производство, запустив ещё одну линию, вероятно, в серии будет только один вид танка.

В 2022 г. на немецком рынке появился ещё один прототип. Одновременно с разработкой MGCS соисполнитель проекта Rheinmetall внезапно представил свой образец нового танка – Panther KF51. Он использует корпус и шасси Leopard 2A4, оснащён 130-мм пушкой Rh-130 L/52, 12,7-мм пулемётом, дополнительным дистанционно управляемым 7,62-мм пулемётным модулем, четырьмя барражирующими боеприпасами HERO-120 и двумя дронами-разведчиками[17]. Концерн постарался обеспечить рекламу новому танку. «Пантеру» представили на выставке вооружений Eurosatory в 2022 году. Паппергер выступал со странным предложением построить заводы для его производства на Украине. В условиях конфликта это не представляется возможным, вероятно, Rheinmetall хотел просто привлечь дополнительное внимание к разработке.

В теории корпус и шасси Leopard позволяют без серьёзных задержек наладить массовое производство Panther KF51. Однако пока маловероятно, что ФРГ решит сделать Panther основным боевым танком вместо уже испытанного Leopard и что его закупят союзники. Отдельная проблема «Пантеры» – неопределённость в вопросе авторских прав: руководство Rheinmetall заявляло, что обладает правами на конструкцию Leopard 2A4, платформа которого использована в обновлённой машине[18], но разработчик «Лео» KMW не согласился с такой точкой зрения. Весной 2023 г. дело дошло до суда, в итоге пошли на мировую, условия которой не разглашаются[19]. Rheinmetall распространил заявление, что никакие высказывания руководства компании не следует воспринимать как притязание на исключительные права в отношении конструкции Leopard 2A4[20].

Ясность со статусом проекта отсутствует, и сообщение о том, что KMW и Rheinmetall подписали со шведской, испанской и итальянской компаниями соглашение о разработке нового танка, пока вызывает сомнения. Если новость подтвердится, получается, что на данный момент у ФРГ есть один основной боевой танк, один готовый прототип (пока не нашедший заказчика KF-51), один проект в разработке (подкреплённый межгосударственным соглашением MGCS) и один на стадии согласования (ставшее поводом для нашего сегодняшнего разговора соглашение концернов). Но только один из них может попасть в массовое производство.

Как в таком случае объяснить соглашение концернов четырёх стран? Возможно, новый танк создадут на платформе Leopard, и он будет прямым его продолжением. То, что в проекте участвуют четыре страны, позволило компаниям обратиться за финансированием в Европейский фонд обороны (ЕФО). Последний может покрыть полную стоимость исследовательской деятельности и от 20 до 100 процентов затрат на разработку[21]. Сейчас пресса сообщает, что разговор ведётся о сумме лишь в сотни миллионов. Судя по всему, речь идёт только об исследовательской части.

Поле битвы для «новой кошки»

Независимо от того, каким будет перспективный европейский танк – Leopard 2A8 (и последующие модификации), KF51 или что-то созданное в рамках проекта MGCS, этой машине предстоит родиться в непростых условиях для танка как класса техники в целом. Конфликт на Украине предъявил новые требования, в первую очередь в части защищённости, и они поставили под сомнения подходы западной школы танкостроения[22]. Одной из её характерных черт исторически является высокий уровень бронирования лобовой проекции и бортов корпуса, а также башни в передней части. Такой подход обусловлен стремлением дать преимущество в дуэльной ситуации (бой с другим танком), которая в 1970-е гг., в период становления современных танковых платформ, рассматривалась как один из основных вариантов применения этого вида техники. Недостатки, связанные с ослаблением защиты танка вне передних курсовых углов, в тот период не принимались во внимание достаточно серьёзно.

Проблемы «Лео», связанные с уязвимостью верхней проекции, отмечались ещё до их появления на Украине. Большая площадь верхней проекции в силу габаритов танка и достаточно тонкое её бронирование делают Leopard 2 уязвимыми для атак сверху, в частности, дронами-камикадзе. Отмечается и недостаточная защищённость бортов от гранатомётов и других противотанковых средств[23]. Масса Leopard 2 в последних модификациях уже достигает 70 тонн, поэтому повышение уровня защищённости представляет существенную проблему, так как неизбежно потребует увеличения веса.

Уязвимость «Лео» от атак сверху существенно выше, чем у машин «советской школы», в силу меньших размеров последних – как в целом, так и площади башни, а также в силу стандартного для современных советских/российских танков наличия динамической защиты в верхней проекции. Меньшие размеры также облегчают усиление защиты – прирост массы будет также меньшим, чем на более крупных западных танках.

Это обстоятельство заставляет обращать особо пристальное внимание на возможность уменьшения массы танков, включая оснащение перспективной машины необитаемым боевым модулем (по образцу нового российского танка Т-14 «Армата»), что позволит улучшить пассивную защищённость (бронирование) и добавить комплекс активной защиты для уничтожения приближающихся боеприпасов. В случае с европейскими разработками мы видим, что автомат заряжения предусматривается, например, на KF-51 Panther. За счёт некоторого уменьшения габаритов башни танк будет весить меньше, чем актуальные версии Leopard 2 – 59 тонн против 65‒67 при более высокой огневой мощи – 130-мм пушка нового поколения вместо 120-мм[24]. Вместе с тем вопрос стоимости и объёмов серийного производства остаётся открытым.

Что имеется в виду под «лучшим соответствием»?

Эта комплексная характеристика сочетает:

во-первых, классическую триаду «огневая мощь – защищённость – подвижность», которую сегодня принято дополнять четвёртым элементом – командной управляемостью;

во-вторых – возможности воспроизводства здесь и сейчас в количествах, отвечающих потребностям ВС и масштабу возможного конфликта;

в-третьих – встраиваемость в театр с точки зрения инфраструктуры обслуживания и мобильности танковых и механизированных частей и подразделений. Здесь важно разделять мобильность танковых подразделений и подвижность боевой машины самой по себе. Мобильность определяется требовательностью подразделений к снабжению, расстоянием и временем, на которое они могут оторваться от ремонтных подразделений без существенной потери боеспособности, дорожной сетью и шире – транспортной инфраструктурой, которая необходима танковым (механизированным) частям для переброски на расстояния, превышающие нормальную дистанцию суточного марша.

Платформа «Объект 172/184/188», включающая танки Т-72, Т-72Б и Т-90 разных версий, которая на данный момент ремонтируется и производится темпами, превышающими соответствующие показатели для всех остальных основных танков мира вместе взятых, весит в пределах 50 тонн. Это резко расширяет возможности пользования дорогами и мостами, она может ремонтироваться и обслуживаться промышленностью большинства стран Европы, а также имеет адекватные современным задачам основные ТТХ. Таким образом, советская платформа больше соответствует условиям современной войны, чем платформа Leopard 2.

Заключение

Немецкая бронетанковая промышленность сталкивается с рядом проблем. У ФРГ есть один основной боевой танк, один готовый прототип, один проект в разработке и один на стадии согласования. Предполагаемый объём спроса не допускает производства больше одного ОБТ. Если число заказов и рост закупок военной техники не увеличатся в разы (а таких тенденций мы не наблюдаем), немцам будет невыгодно запускать вторую линию производства и тем более выпускать различные виды танков. 

Наиболее вероятным экспортным продуктом сейчас является Leopard 2, танк с налаженным производством и значительным объёмом будущих заказов. С другой стороны, Leopard 2 постепенно устаревает, современные конфликты продемонстрировали его проблемы, в том числе уязвимость для беспилотных летательных аппаратов. В таком случае возрастают шансы совместного германо-французского проекта MGCS. Проект в процессе обсуждения, разработчики могут учесть вызовы, которые стоят перед танками в новых условиях. Обсуждение характеристик будущего танка сопровождается противостоянием немецких и французских компаний. Лоббирование интересов национального производства затрудняет работу над новым образцом.

Для России важно, что события на Украине, где активное применение дронов и управляемого оружия делает одинаково уязвимыми танки и западные, и советской/российской школы, вновь ставят вопросы о количественных характеристиках вооружений и систем. Возросшая вероятность большой войны заставляет обратить внимание на возможности восполнения потерь живой силы и техники, а также параметров расхода боеприпасов. Когда потери танков в конфликте России и Украины измеряются сотнями, производственные планы, предусматривающие поставку 300 машин за ~10 лет и темпы производства в 3–4 танка в месяц, ставят под вопрос готовность НАТО к масштабной сухопутной войне. Танк не может быть чем-либо заменён на поле боя, потому что лёгкая бронетехника и небронированные машины ещё более уязвимы.

Схожую реакцию вызывают первые результаты применения танков в ходе очередного обострения израильско-палестинского конфликта. Уязвимыми к атакам дронов оказываются и танки израильского производства Merkava Mk.4, хотя защищённость этого танка от традиционных противотанковых средств принято считать высокой. Это говорит о необходимости по-новому оценить защищённость имеющихся в строю современных танков, а также перспективных моделей.

В свою очередь, для России выводы из происходящего сводятся в том числе к необходимости выдерживать баланс между боевыми характеристиками, стоимостью и возможностью крупносерийного производства ВиВТ, где более адекватными оказываются относительно недорогие и приспособленные к массовому выпуску танки «советской школы».

Авторы:

Мария Хорольская, кандидат политических наук, научный сотрудник Отдела европейских политических исследований ИМЭМО РАН.

Илья Крамник, научный сотрудник Центра изучения стратегического планирования ИМЭМО РАН.

Статья опубликована в рамках проекта «Посткризисное мироустройство: вызовы и технологии, конкуренция и сотрудничество» по гранту Министерства науки и высшего образования РФ на проведение крупных научных проектов по приоритетным направлениям научно-технологического развития (Соглашение № 075-15-2020-783).

Источник Source