Почему Лукашенко против экономической интеграции Белоруссии и России
Никаких иллюзий по поводу позиции Лукашенко в вопросе экономической интеграции с Россией быть не должно. Он хочет сорвать интеграцию и при этом получить продолжение финансирования. Именно на этом фундаменте основана его собственность на Белоруссию. Но, похоже, готовность Москвы в одностороннем порядке мириться с реализацией только личных интересов Лукашенко закончилась
Экономическая интеграция России и Белоруссии никак не затрагивает ни культурно-гуманитарную, ни политическую сферу, за что проект Союзного государства в его нынешней редакции подвергается серьёзной критике среди российских экспертов патриотического направления. Но и экономическая интеграция встречает сильнейшее сопротивление Лукашенко, сроки подписания дорожных карт срываются, фон вокруг переговоров создаётся скандальный, все важные предложения России отвергаются.
Почему же не затрагивающие суверенитет Белоруссии меры по координации двух экономик не принимаются Лукашенко? В чём угроза суверенитету Белоруссии от взаимоувязки налогового и гражданского кодексов? Почему не принимаются предложения по координации мер в сельском хозяйстве и энергетике? Чего так боится Лукашенко в согласовании мер экономического регулирования?
Для ответа на этот вопрос нужно понимать, что сегодня собой представляет Белоруссия. В России в левой тусовке, где из Лукашенко лепят борца с олигархами, государственника и охранителя советского социализма, совершают обман электората. Госсектор может как угодно господствовать в Белоруссии, но всё белорусское государство давно приватизировано лично Лукашенко. Никакой другой приватизации ему не требуется.
Белоруссия превратилась в феод, где единственный суверен обладает правом собственника: он управляет, пользуется, владеет и распоряжается государством Белоруссия по своему усмотрению. Это классическая схема средневекового княжества, где суверенный барон или лорд единолично правит всем, а вассалы и челядь могут лишь служить, и за это получать право взимания ренты со сферы кормления. Никакой республикой, ни советской, ни буржуазной, Белоруссия не является.
Россия является буржуазной республикой, то есть государством, на порядок более современным, чем феодальная Белоруссия. Феодализм не в состоянии дать экономического прогресса из-за сословных перегородок, а Лукашенко сформировал сословную систему в Белоруссии, которую лично контролирует и которая состоит из чиновников и небольшой части контролируемой оппозиции.
Экономические пропорции в Белоруссии определяют не корпорации и не рынок, а воля одного человека. Такие системы в мире не развиваются, не обладают динамикой и тяготеют к социальному застою. Коррупция в Белоруссии приобретает неэкономический характер — к кормлению на определённых позициях допускаются полностью контролируемые олигархи или чиновники (на которых имеется папка в Следственном комитете), что превращает частную собственность в Белоруссии в фикцию и условность.
В таких условиях любое соотнесение регламентов России и Белоруссии бьёт по кошельку самого Лукашенко, что сразу означает сужение его поля власти. Это не корысть, а утрата административного ресурса: в условиях сверхцентрализованного феодального государства утрата финансового монопольного могущества суверена мгновенно означает появление для его слуг альтернативного центра силы. Челядь моментально начинает переходить на службу новому влиятелю, понимая, что кто опоздал, тот проиграл.
И верно, в условиях монополии на власть любое ограничение монополиста означает его поражение. Лукашенко готов потерять деньги, но он не станет терять право своей монопольной собственности на Белоруссию. А необходимость согласовывать с Россией налоги и нормы хозяйственного права уже означает, что Лукашенко уступил свою сферу влияния. Это начало его конца как суверена и феодального князя.
Он понимает, что коготок увязнет — всей птичке пропасть. Начав с согласования разрозненных экономических мер, придётся двигаться к политическому объединению, так как логика процесса этого потребует: любой экономический базис требует адекватной политической надстройки.
Внедрение России со своими нормативными кодексами на поле Белоруссии означает, что белорусские хозяйствующие субъекты станут ориентироваться на позицию России, разрываясь между волей Лукашенко и волей Кремля.
И понятно, что с учётом веса России воля Кремля окажется для белорусских хозяйственников в конце концов решающей. Так переток власти, начавшись с простой сверки часов, закончится выносом вещей и мебели из властных кабинетов. В Белоруссии возникнет пророссийская политическая элита, и это неизбежно — российское хозяйственное право даёт бизнесу намного больше свободы, чем белорусское.
Лукашенко идёт на полное культурное закрытие Белоруссии от России по той же причине, что и Украина: культурный соблазн России непреодолим для местечковых феодалов, стремящихся оградить хуторским тыном свои феоды от конкурента.
Именно этим объясняется маниакальное стремление искусственно насадить в русскоязычном обществе сельский диалект, на котором в эпоху модерна говорят только фольклорные ансамбли народной песни и пляски. Ведь за языком следует образ мыслей и весь набор ценностей и идей, несовместимый с правом спокойного владения целым государством одного барона, мечтающего передать свой статус детям по наследству.
В Белоруссии нет буржуазного права с его разделением властей, правами оппозиции и многоукладностью экономики. Все буржуазные институты в Белоруссии фиктивны, по сути являясь декоративными конструкциями, лишёнными всякой степени автономности. На этом основана собственность Лукашенко на Белоруссию, и именно по этой причине Лукашенко так боится любого вторжения буржуазного права в свою вотчину.
Лукашенко находится в положении загнанного в угол субъекта: в таком состоянии он способен на непредсказуемый поступок, нерациональный и губительный. Но в мире идёт процесс кристаллизации больших центров силы, и потому закончился период, когда малые княжества могли наслаждаться иллюзией суверенитета, получая дотации спонсоров и ища при этом у них всяческой поддержки и гарантий.
Никаких иллюзий по поводу позиции Лукашенко в вопросе экономической интеграции с Россией быть не должно. Он хочет сорвать интеграцию и при этом получить продолжение финансирования. Именно на этом фундаменте основана его собственность на Белоруссию.
Но, похоже, готовность Москвы в одностороннем порядке мириться с реализацией только личных интересов Лукашенко закончилась. На дворе наступило иное тысячелетье. Переходный период в существовании Белоруссии между временами подходит к концу. Чем станет Белоруссия — частью мира Запада или частью Русского мира, покажут ближайшие месяцы.
Источник vizitnlo.ru
