Москва и Пекин солидарны по Идлибу

Аннотация

Очень многое меняется в эти дни в глобальной политике: расклады, коалиции и, разумеется, перспективы. Все это может стать фундаментом для поистине тектонических сдвигов, которые, возможно, не за горами. Ряд наблюдателей, причем, не только российских, но и весьма информированных иностранных, не исключает, что серьезные подвижки в международной обстановке начнутся уже ближайшим летом или осенью.

Резкое обострение ситуации в сирийской провинции Идлиб в очередной раз наглядно показало крепнущее сближение России и Китая по отношению к ключевым вопросам современной международной политики.

Но обо всем по порядку. Кризис в Идлибе прогнозировался давно; на протяжении целого ряда лет провинция планомерно превращалась в террористическую резервацию, куда эвакуировались боевики из разных районов Сирии. И было понятно, что рано или поздно образовавшийся экстремистский «нарыв» придется вскрывать. Этим, собственно, правительственные войска Башара Асада сейчас и занялись при поддержке российских ВКС. Реакция Турции тоже была предсказуемой: Анкара до последнего держится и будет держаться за «своих» боевиков, которых рассматривает инструментом фрагментации Сирии и рычагом давления на официальный Дамаск. «Умеренных» оппозиционеров от террористов она не отделяет не потому, что не хочет, а просто из-за того, что «умеренных» там нет: это днем они «мирные» и готовы к переговорам в различных форматах. А ночью продолжают воевать, что полностью соответствует интересам Реджепа Тайипа Эрдогана. Поддерживая несуществующую «мирную» оппозицию, Турция на самом деле в интересах Америки и своей элиты, увлеченной мифологией неоосманизма, делает ставку на боевиков-экстремистов. И играя на этой подмене понятий, хочет протащить свои планы.

Фундаментальным противоречием между Москвой и Анкарой в любых процессах в Сирии, а особенно в Идлибе, является отношение к территориальной целостности этой арабской страны. В отличие от турецкой стороны, Россия с самого начала, еще с сентября 2015 года, с памятного выступления Владимира Путина в ООН, провозгласила конечной целью военной операции сохранение Сирии как государства. Но без установления Дамаском полного контроля по всему периметру границ, то есть без выдавливания за пределы страны всех незаконно находящихся в ней оккупантов, включая американцев в Дейр-эз-Зоре, а также турок в Идлибе, это невозможно. Запад, частью которого, как наглядно показали нынешние события, продолжает оставаться Турция, член блока НАТО, несмотря на все лавирования Эрдогана, напоминающие танец на канате, включая его заигрывания с Москвой, покупки комплексов С-400, показные ссоры с США, маневры вокруг военно-воздушной базы в Инджирлике и т. д., в сохранении целостности Сирии не заинтересован. Что в общем-то понятно: так называемая арабская весна, частью которой с 2011 года стал сирийский кризис, предусматривала полное переформатирование региона по лекалам стратегов Пентагона и Госдепа. И это превращает Эрдогана в часть американской стратегии, каких бы сочинских и иных договоренностей с Москвой у него ни было. Вступившись за Сирию, Россия бросила американскому плану вызов. Судьба Сирии стала «лакмусовой бумажкой» или моментом истины. Устоит она — и разрушительный процесс повальной ликвидации государственных суверенитетов будет повернут вспять. Рухнет — и стратегическое наступление Запада на «евразийских Балканах», как называл регион Збигнев Бжезинский, будет продолжено. И не просто продолжено, а приобретет динамику, достаточную для перехода этой экспансии в новое качество. Не исключено, что в преддверие большой войны. Поневоле напрашиваются исторические параллели с гражданской войной конца 30-х годов прошлого века в Испании, в которой, по мере глобализации того внутреннего конфликта, всё в более полный рост вставал вопрос: удастся ли избежать большой европейской войны, или она неизбежна? Тогда она оказалась неизбежной. А сейчас?

Понятно и другое: нашей стране необходимо обеспечить собственную безопасность, ибо полномасштабная геополитическая трансформация в южном подбрюшье России, у самых границ крайне нестабильного, наполненного своими противоречиями закавказского региона постсоветского пространства — это очень серьезная угроза. Вне зависимости от того, обоснуется на ней Запад в итоге сам или будет поддерживать здесь конфронтацию всех со всеми руками исламистских марионеток, выведенных в пробирках западных спецслужб. Подобно Испании прошлого века нынешний сирийский конфликт давно интернационализирован и является весьма чувствительной частью глобальных процессов; в него очень существенно вовлечены, например, европейские интересы. Почему члены Совета Безопасности ООН из Европейского союза на днях так единодушно поддержали Турцию, фактически солидаризовавшись с ее террористическими протеже из Идлиба? Не только ввиду того, что сами инкорпорированы в систему американских интересов через НАТО. Но и по причине страха перед Эрдоганом, который шантажирует Европу проблемой беженцев, постоянно играя угрозами пропустить их через Турцию на Запад. И в этом смысле, даже картинно ругаясь с Вашингтоном, нынешние власти Анкары выступают весьма эффективным загонщиком Европы как раз в американское «стойло».

Но констатированное недавней Мюнхенской конференцией по безопасности появление нового глобального расклада с ключевой ролью в нем взаимоотношений в глобальном треугольнике США — Россия — Китай существенно корректирует привычную конфигурацию сил. Сегодня она уже не сводится к российско-западному противостоянию и включает китайский фактор, который в общем-то новым для мировой политики не является — это секрет Полишинеля. Но на передний план выходит ввиду особого внимания, которое к нему приковано рядом событий — от недавно взявшей паузу торговой войны Поднебесной с США до ее быстрого сближения с Россией, выхода наших двусторонних отношений на уровень всеобъемлющего стратегического партнерства. И превращения российского направления в безусловный приоритет китайской внешней политики.

Более активного участия Китая в решении судьбы Сирии ждали давно. И на ранней стадии конфликта, с учетом фактора иранского в нем участия, особенно в связи с тем, что Тегеран — близкий партнер Пекина и Москвы. И чуть позже, на фоне событий вокруг того же Ирана с участием США («ядерная сделка» СВПД) и Саудовской Аравии (ближневосточный кризис вокруг Катара). Однако по-настоящему последовательным это вовлечение становится именно сейчас, чему в немалой мере способствует, кстати, недальновидность самого Эрдогана. Немалую долю своих усилий турецкий лидер в свое время направил на безуспешные попытки вмешательства во внутренние дела КНР и ее изоляции из-за событий в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР), с проживающим в нем мусульманским и тюркским этническим населением. Безусловно, в Пекине, который ежедневно сталкивается с внутренним кризисом в Гонконге и конфронтацией с властями сепаратистского Тайбэя и потому с повышенной остротой реагирует на вопросы, связанные с собственным суверенитетом, этого не видеть не могли. И не раз ставили Эрдогану «на вид». И вот теперь в ходе нынешнего обострения в Идлибе Китай начинает высказываться недвусмысленно, занимая позицию, фундаментально неотличимую от позиции официальной Москвы. И коренным образом противоречащую тому, чем в Сирии занимаются — подчеркнем: не говорят, а занимаются на практике — Турция и США. Вопреки Анкаре и Вашингтону, Китай — за территориальную целостность этой арабской республики и безоговорочное соблюдение норм международного права, включая приверженность Уставу ООН, в том числе его 51-й статье о внешней помощи в разрешении конфликта. Ситуация в Идлибе, оказавшаяся в центре внимания ООН после ряда заявлений Генерального секретаря организации Антониу Гутерреша, предупредившего о возможности прохождения «точки невозврата» в скатывании к крупному конфликту, стала повесткой сразу двух, проходивших одни за другими, публичных слушаний в Совете Безопасности. В четверг, 27 февраля, обсуждалась гуманитарная ситуация, а в пятницу, 28 февраля, — военно-политическая обстановка.

На первом из слушаний заместитель постоянного представителя КНР при ООН У Хайтао констатировал серьезность ситуации, порождающей проблему беженцев, дефицита безопасности, продовольствия, воды, топлива и медикаментов. И призвал мировое сообщество не закрывать глаза и не делать вид, будто оно не понимает, что главной проблемой кризиса в Идлибе является наличие в регионе мощной группировки террористических сил, свивших себе там «безопасное убежище». Заострив эту проблему до предела, китайский дипломат, апеллируя к нормам международного права, решениям и резолюциям Совета Безопасности ООН, призвал это «убежище» уничтожить. На втором заседании уже сам постпред КНР Чжан Цзюнь повторил формулировку «контроля над регионом террористических сил», искоренение которых назвал «неизбежным требованием для восстановления мира и стабильности в Сирии и во всем регионе». «Заинтересованные стороны должны продолжать искать комплексное и долгосрочное решение проблемы Идлиба путем диалога и переговоров», — подчеркнул дипломат, исключив из этого диалога террористов. И добавил, что в этом переговорном процессе должны быть безоговорочно сохранены суверенитет, независимость, единство и территориальная целостность Сирии.

Для Эрдогана такая жесткая позиция Китая, не понаслышке знакомого с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, которые в Пекине именуют «тремя силами зла», по сути, приговор. Для Запада в целом — еще и окончательный крах попыток изоляции России, в рамках которых сирийский вопрос используется для навешивания заведомых ярлыков на всю российскую внешнюю политику. И не только в регионе Ближнего и Среднего Востока: не случайно же так сильно в связи с Идлибом политики перевозбуждаются в Киеве; казалось бы, где Дамаск, а где столица «незалежной», а поди ж ты…

Теперь с этими антироссийскими «аргументами» у Запада будет посложнее. Тем более, что Чжан Цзюнь, напомнив о неотменяемости принципа «сирийцы играют ведущую роль», потребовал максимально использовать потенциал Конституционного комитета, вырабатывающего основы урегулирования конфликта и контуры послевоенного устройства страны. И трудно не обратить внимание на последовавшие сразу за выступлениями китайских дипломатов в ООН «сигналы» из Вашингтона, в которых содержалась попытка «закрытия» Астанинского мирного процесса. И правда, если «убежище» террористов в Идлибе уничтожить, а участников составляющих его бандформирований вывести из зоны респектабельной рукопожатности, она же — переговорный процесс, то кто в этом процессе останется, кроме Асада и его союзников? Ясно, что такой поворот событий ни Вашингтон, ни Анкару не устраивает. Вот Эрдоган, жестко получивший накануне по носу от сирийской армии, с одной стороны, дает задний ход, соглашаясь на переговоры, и не у себя, а на российской территории. А с другой, он отчаянно даже уже не торгуется — предложить нечего, и выпрашивает, если не сказать клянчит у Москвы индульгенцию «разобраться» с Асадом без ее участия. «Съесть-то, он может быть и съел, хотя еще вопрос, получилось бы. Но кто же ему даст». Особенно на фоне той информационной истерики, лишенной всякого содержательного начала, в которую впали турецкие СМИ и лояльная — пока! — к своему лидеру местная общественность. Эрдогану очень скоро, что только и останется, как апеллировать к Владимиру Путину с позиций откровенной слабости, пугая его тем, что если его уберут, то с кем тогда Москве «придется иметь дело?». Катится-то всё именно к этому.

У происходящего имеется и еще одна сторона, актуальность которой впереди, а пока она лишь угадывается. Так или иначе, вкривь или вкось, но наблюдательная позиция, которую вынужденно занял — не мог не занять — в нынешней ситуации Вашингтон, не сулит ничего хорошего не только Эрдогану. Но и главному детищу американской внешней политики его послевоенного времени — блоку НАТО. Который в ситуации обостряющегося кризиса вокруг одного из своих не просто членов, а фланговой опоры на уязвимом южном стратегическом направлении, не только слова «молвить» не удосуживается, но и даже заявления общего выработать не в состоянии. Сказались уходящие еще в 1974 год турецко-греческие противоречия из-за Кипра; вот Греция и заблокировала этот натовский документ, по условиям процедуры принимаемый консенсусом.

Очень многое меняется в эти дни в глобальной политике: расклады, коалиции и, разумеется, перспективы. Всё это может стать фундаментом для поистине тектонических сдвигов, которые, возможно, не за горами. Ряд наблюдателей, причем не только российских, но и весьма информированных иностранных, не исключает, что серьезные подвижки в международной обстановке начнутся уже ближайшим летом или осенью. И надо понимать, что без твердой позиции, занятой Москвой и Пекином в ситуации, по остроте если и не сравнимой с Карибским кризисом, то служащей о нем напоминанием, крах политики глобального гегемонизма и диктата оказался бы невозможным.

via

Источник vizitnlo.ru